Сознание медленно и ласково будило овеянное сонной дрёмой тело, просыпаться не хотелось, поскольку впереди ждал день полный суеты, забот, страхов, новых надежд и очередных нервных предыханий, именно поэтому, лениво потянувшись, ощущая под руками скользкий нежный шелк простыней, я нехотя открыла глаза. Чувствовала себя на редкость превосходно, да и выспалась прекрасно, не в пример тому самому утру, когда состоялась моя первая встреча с женихом. Сегодня всё обстояло иначе, я была уже чуточку другая и радостно улыбнувшись, забавно уставилась в потолок, разглядывая мерцающие предрассветные блики. Хотелось немного подумать, помечтать, настроиться на новый лад, да элементарно свыкнуться с мыслью, что сегодня я проснулась в своей постели в последний раз, ведь именно сегодня, в этот самый день, я выйду замуж. Волнение лукавой жаркой волной прокатилось по умасленному различными процедурами телу, хотя в груди я ощутила дрожь и лёгкий холодок, но это длилось лишь краткий миг, а затем, я просто легко и звонко рассмеялась, вспоминая приготовления и суету предшествующую всему этому великолепному "безобразию".
Стоит ли говорить, что "помятая" морально и эмоционально после встречи с Натаниэлем, всё же я оказалась не готова тогда его принять и как мне подумалось по зрелом размышлении, я даже не собиралась его понимать, просто не хотела, отторгала на каждом слове и полуслове, но нужно было время, чтоб с этим как-то смириться и взглянуть на вещи прямо, правильно что ли, избегая лишних отговорок. Всё началось для меня именно тогда, да, с того самого дня. Пришлось очень много долгих дней и ночей убить на то, чтобы перекроить сознание, отринуть глупые образы пустых мечтаний, подавить в себе чувство неправильной неизбежности и оценить все совсем с другой стороны.
Натаниэль де Кайрас был молод, почти идеально красив, вежлив, осторожен и обходителен, мало того, он всячески пытался произвести на меня и мою семью хорошее впечатление и не важно, что камнем преткновения были его долги и расчёт на довольно корыстный брак. Ведь может быть брак по расчёту счастливым? Маловероятно, но может, если захотеть. Вот этого то я и добивалась теперь, очень сильно желая изо дня в день чтобы почти божественно красивый молодой эльф, со звучной фамилией и не менее пафосным титулом, стал тем самым "принцем", которого я ждала, ведь у него было всё, что должно быть у героя тайных грёз, так почему бы не влюбиться в будущего мужа?
День за днём я стала думать о герцоге, пыталась свыкнуться с его образом мысленно, посадить хрупкое семя где-то в глубине души и растить, ограждая от сомнений. Такая работа далась мне не легко, однако, через какое-то время, я стала замечать, что мысли о Натаниэле не вызывают во мне отторжения, я загорелась тайным интересом, мне на самом деле захотелось узнать, что же он за личность, какой он на самом деле и те не долгие мгновения... Перед поцелуем и тот задумчивый взгляд... Теперь именно от этих воспоминаний мурашки щекотными волнами бежали по белой коже, вздымая волоски по всему телу от какого-то неведомого возбуждения или это был хорошо скрытый азарт?
Выдохнув, я сладко потянулась и поглядела за окно, скоро рассвет.
Вчерашний день почти полностью ушел на так называемый "Плачь о невесте", где под томную грустную музыку юные не замужние девы страдальческими голосами на все лады распевали старинные баллады, древне-эльфийские канты и прочие обрядовые песнопения, при этом умащивая мои волосы и тело различными травами, благовониями и маслами. Меня бесконечное количество раз натирали, омывали и снова заставляли отмокать в бочке с душистыми травами, скрабили и растирали, чтобы снова всё смыть и начать сначала, только меняя ингредиенты. Я покорно сносила все эти приготовления, ощущая себя Венерой перед брачным пиром Зевса, пыталась предаться своим мыслям, но и этой малости мне ни ко не позволил, поскольку приходилось то где-то петь сольные арии, в этих самых древних песнях-заговорах, то выполнять что-то еще из ритуальных движений-танцев, выглядело всё это действо забавно, поэтому отбросив крупицы раздражения, я предалась сей вакханалии с крайней степенью заинтересованности. Когда время плача закончилось, оплаканная честь-по чести, я обедала в своей опочивальне одна, поскольку в этот день с самого утра до вечера меня могли посещать лишь девы, юные, невинные, призванные печалиться о моей разлуке с семьей и проводить мою " чистоту" по всем канонам древности. В приподнятом настроении, всё еще хихикая над уморительными танцами в голом виде, под причитания, с распущенными волосами, ступая голыми ступнями в разноцветную глину, я рисовала странные символы, обозначающие великие добродетели, потом то же самое проделывала ладонями, затем меня натирали еще и всеми этими красками лечебно-полезного действия, а под конец, я перепачкала всех девушек в этой чудо-грязи, так что отмываться пришлось всем скопом под весёлые песенки, но так, чтоб ни кто не прознал об отступлении от правил, вообщем, давно я так не смеялась, вопреки "заказной" грусти.
Вечером за мной пришли уже женщины и повели в купальню, которая исходила горячим паром. Там меня вымачивали, терли, натирали и умащивали различными благовониями и маслами, хотя мне казалось, что с меня и первого утрешнего раза было вполне достаточно, но я сильно заблуждалась. В этот раз время пролетело незаметно и да, ни кто мне уже ничего не пел, зато имели место быть весьма нескромные рассказы о том, что должно произойти в первую брачную ночь и как. Я бледнела и краснела, хотя в душной и горячей купальне этого теоретически быть не могло, мои уши пылали от весьма откровенных картин, что мне так заботливо рисовали уже замужние "дамы", заранее готовя к тому, что нужно делать молодым в личных покоях. Я конечно что-то знала об отношениях мужчин и женщин, но стыдливость не позволяла увлекаться чем-то большим, чем доводить до ума мечты о поцелуе, а тут, тут мне рассказывали практичное руководство о том, как нужно соблазнять, увлекать, получать и отдавать, вообщем, от стыда я даже глаз не подымая провела часа четыре в жарком помещении.
После всего этого разврата, меня отвели в мои покои, где подали лёгкий ужин, который я съела не заметив, ошарашенно переваривая новые сведения и даже не поняла, в какой момент рядом со мной оказалась Пайана.
- Если ты закончила, - мягко произнесла она, отодвигая от меня тарелку, - Тогда вставай, я нанесу тебе нательный брачный узор.
И лишь в этот момент, словно очнувшись, хлопнув длинными ресницами пару раз, я кивнула и скинув тонкое кружево сорочки, встала посреди комнаты в обнаженном виде. За сегодняшний день мне уже столько раз приходилось делать подобное, что лишь на миг смутившись и понимая всю неотвратимость предстоящего, я послушно замерла в специальном обрядовом круге. Матушка молча подошла, поставила на специальный круглый маленький столик ларец со странной золотистой пылью-краской, достала тончайшую кисть, которая служила нашему роду поколение за поколением и передавалась от матери-дочери по наследству, потом потянулась пальцами к фигурке девы, которая держала ларец и нажав на скрытый механизм привела в движение музыкальные струны. Комнату наполнила неподдающаяся описанию нежная, плавная и немного грустная мелодия, я знала, что её дозволенно слушать лишь во время данного обряда, поскольку все эти инструменты были семейным артефактом. Кисть плавно и осторожно заскользила по моему телу, оставляя светящиеся в темноте бледно-золотые росписи, ажурные, витиеватые, чудесные... Этот рисунок будет скрыт строгим белым платьем и только муж сможет насладиться данным шедевром, который по мере раздевания призван был служить эмоциональным магнитом, что завораживает, увлекает, сводит с ума от линий рисунка, начертаний, как гипноз призывает обнажать и лицезреть. Следя за тонкими и умелыми движениями матушки, которая копировала с древнего пергамента кружево плетения на мою кожу, я и сама впала в подобие некоего транса от музыки и мерцающих линий. Невесомая пыль блестела, словно драгоценные камни на свету и золотыми нитями светилась в темноте, создавая впечатление нереальности, а самое интересное было то, что эта "краска" через двое суток должна была померкнуть и бесследно исчезнуть, оставив лишь не с чем несравнимые воспоминания. Да, это был мощный эмоциональный артефакт, который должен был сказочно украсить ту самую важную супружескую ночь и ... следующий день, если повезет.
Очнулась я тогда, когда шкатулка захлопнулась, а музыка стихла. На плечи мне упал мягкий плед и только тогда я поняла, что весьма сильно замёрзла, хоть холод и не ощутила своевременно.
- Вот, выпей это. - мне в руки легла чаша с каким-то напитком.
- Спать будешь крепко, ведь завтра тебе будет некогда. - от неожиданного откровения я снова загорелась краской и поспешно осушила предложенный напиток.
- Спасибо, мама. - выдала, чуть закашлявшись и получив лёгкую улыбку в ответ, проводив родительницу до дверей, почти в тот же миг почувствовала наваливающуюся дрему.
И вот оно утро нового дня. В комнату постучали.
- Госпожа уже не спит? - осведомилась одна из лучезарно улыбающихся служанок и вошла в мои покои.
- Уже, нет. - ответила я, сев на кровати и подарив в ответ такую же улыбку.
- Вы прекрасно выглядите мисс Юнилия. - довольно произнесла одна из моих "оплакивальщиц", подмигнула мне и со словами, - Тогда я позову остальных. - убежала прочь, поэтому буквально через десять минут в мои апартаменты потянулись водоносы с горячей водой. Омывание прошло в моей же комнате, поставив посредине на пол довольно просторную ванну, служанки ушли, поскольку после росписи видеть меня было не дозволенно никому, кроме герцогини Пайаны, она же и провела все нужные процедуры, к тому же, нужно было сделать всё очень осторожно, чтобы не повредить рисунок, который от горячей воды должен был больше проявиться и закрепиться на коже сильнее, а затем, в ход пошли крема, специальные духи с афродизиаками и уже после этого, мне принесли лёгкий перекус. Если вы думаете, что завтрак был простой, то ошибаетесь: бананы и имбирный шоколад, свежая клубника с тонкими ломтиками сельдерея в медовом сиропе, миндальная вода с острым перцем и гранатом, всё это было не только необычно для завтрака, но и нереально вкусно, однако моя матушка явно таила грешную мысль, поскольку взбодрило меня такое лакомство изрядно и я почувствовала весьма ощутимый прилив энергии, который в целом думала куда теперь деть.
Дальше, пока в доме кипела бурная деятельность накрывания и сервировки столов, ведь брачный пир должен был пройти именно в нашем поместье, матушка принялась меня облачать в подвенечный наряд. Тонкая, полупрозрачная нижняя сорочка длинной чуть ниже колена на двух тонких лямочках легла на точёное тело невесомой дымкой, пикантно матово скрывая кружевное белье, которое матушка шила по такому случаю сама, как и моё платье, над которым она провела большую часть времени до свадьбы. Я была растрогана и благодарна ей за это и пусть родители не выказывали мне любви открыто, но разве такая забота объяснялась лишь выгодой? Нет, чета де Витроль любила меня, просто по-своему, как-то основательно, с расчётом и знанием дела и теперь, светящаяся и благоухающая, я не просто нравилась сама себе, знала, что ослепительно прекрасна, но и не сомневалась, что смогу заслужить внимание своего будущего мужа и от этого становилось приторно сладко и тревожно внутри. Я, как свежий бутон, готова была раскрыться источая аромат, лишь ощутив на лепестках тепло солнечных лучей, я ждала и жаждала, ведь всё кругом настраивало на новое начало, новую жизнь.
- Это моя свадьба. - думала я и уже предвкушала всё то, что сулило мне радость и счастье.
Тяжелое, атласно-белое, отделанное жемчугом, камнями и золотой нитью, с длинным рукавом и воротником-стойкой, облегающее тонкий стан и расширяющееся к низу словно колокол, подвенечное платье было строго в своём стиле, но прекрасно. У Пайаны были поистине "золотые" руки и внешняя подчёркнутая сдержанность наряда, должна была лишь усугубить момент раздевания невесты, обнажая ту очень медленно и методично, накаляя страсти постепенно, но неизбежно. Я даже представить не могла, что одевать такую красоту придется пару часов, поскольку различных шнуровок, мелких почти незаметных пуговичек и крючочков было такое множество, что жениху можно было в прямом смысле не позавидовать, тем более, если не знаешь с чего начинать то самое обнажение "личности". Вот такая каверза ждала Натаниэля де Кайрас от будущей тёщи, уж она старалась на славу, выбирая из выкроек и достояний своей семьи, так сказать "архива", самый сложный и каверзный наряд.
Когда с платьем было наконец покончено, меня накрасили весьма не броско, подчёркивая лишь природную красоту и естественность, уделив особое внимание глазам, поэтому заострив на них акцент, сделали предметом всеобщего внимания. Причёска заняла так же весьма много времени, поскольку Пайана настояла на том, чтоб умелица этого ремесла, исхитрилась в своём деле так, чтоб оставаясь естественными без различных фиксирующих средств, мои волосы уложились в сложное сооружение, которое так же должен был разбирать молодой муж и конечно же, густые пряди не имели право быть перепачканы хоть чем-то, для укладки и фиксации. В конечном итоге, удовлетворившись результатом, мне на голову водрузили длинную полупрозрачную фату, которая покрыла моё лицо, отгораживая от посторонних жадных взглядом.
- Ты готова. - бархатно произнесла герцогиня, подавая короткие перчатки, которые должны были скрыть мои руки до конца.
- Да, графиня, я готова. - с дрожью в голосе отвечаю я, рассматривая сквозь вуаль высокую и стройную невесту, облаченную в ризу торжественности и тайны.
- Через пять минут за тобой придёт отец. - с гордостью проговорила матушка.
- Пусть всем сегодня будет хорошо. - лукаво шепнула напоследок, брызнула на волосы мне что-то и скрылась из глаз, прикрыв за собой дверь.
Нужно было ехать, ведь всё уже было готово и гости давно позавтракав, собрались в просторном холле в ожидании невесты.
Время стучало в висках, было боязно и волнительно, в происходящее верилось с трудом, но это был радостный трепет, радостное ожидание, некая эйфория. Да, я хотела, я желала, я к этому готовилась и очень надеялась, что всё будет хорошо.

Под замирающие ахи и охи гостей, положив руку на сгиб локтя графа Нэонала, я царственно прошествовала по коридору до главного входа, одуряя присутствующих тонким, но заражающим ароматом интриги и потаённой страсти, ведь графиня не просто так старалась два дня втирая в меня различные ферамоны, которые призваны были кружить головы не у одной меня.
Пара белоснежных лошадей в богатой сбруе, уже поджидала к расписной карете главную виновницу торжества и её родителей. Гости высыпали во двор и теперь под звон удил и сбруи, рассаживались кто в кареты, кто на верховых коней, некоторые прибыли издалека на грифонах и драконах, поэтому на улице воцарился небольшой беспорядок и суета. Я осторожно поддерживаемая отцом, взобралась по ступенькам и подобрав пышное платье - села, про себя с радостью думая о том, как же хорошо иметь фату с помощью которой так удобно "зашториться" от множества пар испытующих, завистливых или любопытных глаз. Дорога предстояла не близкая, однако, я твёрдо вознамерилась получать от всего происходящего лишь радость, ведь этот день мой, всё в этом мире сегодня для меня и раз уж я королева "бала", то отказывать себе ни в чём я не буду!
Залились трелями флейты, бодро вторили им бубны, вышли вперед девы с шелковыми лентами и возглавили процессию танцами, зазвенели тонкие колокольчики украшающие борта карет и медленно оглашая улицы Тор-Шоле, мы поехали к церкви.

Отредактировано Юнилия де Кайрас (29.04.2020 02:40:39)

В воздухе парило зноем, раскалённые улочки были приветливы и лучисты, они утопали в зелени и цветах, наполняя воздух сладковатым ароматом перемешанным со свежеиспечённым хлебом, булочками и другими кондитерскими изделиями. Солнечный свет отражался от стеклянных витрин, слепили глаза расписные вывески, отбрасывали разноцветные блики витражные окна богатых лавок и домов. Кругом царила привычная Тор-Шолле повседневная суета и лишь не на долго она затихала, приветствуя молчаливыми взглядами пышную свадебную процессию, которая заглушала своей музыкой привычное течение городской жизни. Звонко цокали копыта, пели песни румяные девушки в расшитых нарядах выплясывая перед свадебной каретой, дружно всхрапывали белогривые кони горделиво вскидывая точёные изогнутые шеи.
Я сидела в открытой по обычаю карете, рассматривая через призрачное кружево всё происходящее вокруг. Ветер приветливо поигрывал с вуалью, аккуратно и задорно подныривал под невесомую завесу и щекотал нежную кожу лица, словно заигрывая со мной. Я довольно прикрывала глаза время от времени погружаясь в себя, стараясь не упустить не одного мига новых впечатлений, пытаясь все запомнить, запечатлеть в памяти. Впервые за последний месяц, мне было как-то томительно-спокойно и радостно, внутри ширилась буря нетерпеливого предвкушения, ведь именно так бывает, когда ты больше не маешься неясностью, когда тебя не гложут посторонние мысли, тебе легко просто потому, что ты уже сделала выбор. Я была прекрасна, я нравилась сама себе и теперь, лунной улыбкой, мимолётной и настоящей, тайно приветствовала свои надежды и ожидания.
Поглядывая на лица родителей, я отмечала их преклонные года, первую седину в волосах, чуть заметную сеть морщин возле глаз и лёгкие полуулыбки, которыми они обменивались между собой. Они гордились этой свадьбой, мной, особенно собой, тем, что сделали еще один шаг по лестнице общественного внимания, статуса и богатства. Разве могла я винить их в том, что радость для них была именно в этом? Да ведь любая родовитая семья так или иначе, стремилась обратить на себя внимание, обрести вес для своего рода, только жаль, я такой не была... Хотя, именно этим сейчас и занималась, но в моём случае, все регалии знатности сами шли в мои ладони, которые мне потребовалось лишь раскрыть, принимая навязанный брак.
Наш эскорт прибыл в великолепному белому храму первым, невольно я задержала дыхание, пока рассматривала острые кончики башен, кажущиеся сладким кремом на шикарном торте. Шумно останавливались кареты, лязгали о каменные плиты подковы, издавали клёкот грифоны укрывая синь небес тенями крыл и чуть порыкивая друг на друга, драконы гремели сбруей провожаемые в стойла.
Минуты ожидания герцога Натаниэля де Кайрас вместе с его свитой, скрашивала живая музыка, лёгкие закуски и вино, которыми гости пользовались вовсю; то там, то сям, до меня доносился звонкий смех женщин и низкий, раскатистый мужчин. Приятная, праздничная обстановка радовала глаз и наверное впервые, я пожалела о том, что у меня до сих пор не было ни одной подруги, с которой можно было бы поделиться своими переживаниями, не стояла возле меня та, кто должна была подшучивать над прелестями моего жениха и острословить с друзьями суженного, но чего нет, того нет.
Волнение рябью пронеслось среди толпы гостей и все не сговариваясь устремили жадные взгляды на праздничную вереницу подъезжающих особ со стороны жениха и конечно на самого Натаниэля, возглавляющего данную процессию. Нервные смешки, шепотки, блеск дамских глаз, предвкушающий новые знакомства, романы и интриги.
Я стояла среди всего этого праздничного моря, словно жемчужина в дорогой оправе раковины, ждущая руку того, кто заберёт такую драгоценность в неведомую сокровищницу. В груди нарастал гул волнения. Тот единственный раз нашей встречи был, казалось, так немыслимо давно, а все последующие разы я уже просто рисовала в своём воображении и дополняла несуществующими мечтами.
Вспомнился хлёсткий дождь, холод, серое грозовое небо и поцелуй, тот единственный, такой мимолётный, невесомый и ничего не значащий. Невольно сжала руки в кулаки, сминая в ладонях ткань белоснежных перчаток.
- Ну уж нет, сегодня я почувствую настоящие поцелуи, сегодня со мной он должен быть настоящим! Так и будет, небом клянусь! - и голубые глаза впились в приближающиеся силуэты, я искала его, своего жениха, я решила для себя свою судьбу и хотела поскорее отдать себя на растерзание тем волнам ожидания, которые с таким трудом воздвигла, а теперь упивалась ими, утопала в них и возводила себя на гребень самых страшных и опасных вершин, крушение с которых означало одно - смерть. Ни один мужчина сегодня не сможет отказать мне, не сможет не заразиться моей красотой, не польстится на мой запах, не соблазнится моим вкусом, а одного взгляда на хитроумную вязь рисунка будет достаточно для того, чтоб свести с ума почти любое разумное существо мужского пола. Да, подогретая разговорами, опьянённая собственной красотой и тонким настроем своей матери на успех, приложившей "руку" к теневой стороне интимного вопроса новобрачных, ведь она словно старый и умелый паук, оплела меня паутиной сладких грез и предвкушений, умело расставив ловушки, она вскружила мне голову и заставила поверить в то, что первая ночь будет невероятна, сладка и решит все мои проблемы разы, рассеивая в пыль неуверенность и страх.
Стараясь не замечать завистливых взглядов женского пола, которые ласкали и пожирали красивую и статную фигуру жениха, моего жениха, и впивались алчным взглядом бесстыдных глаз в его точёные черты лица, я следила за его приближением, за тем, как был скор его шаг, за тем, как встревожен взгляд. Нам было не занимать светской лживости и меня огорчало то, что еще доброе количество времени придётся провести вместе с гостями, сохраняя наигранный и приличествующий случаю официальный тон.
Отдав дань взаимным коротким приветствиям, Натаниэль, по обычаю не задерживаясь, прошел в храм первый и там в окружении гостей, дожидался прихода невесты. Придерживая полы нарядного белоснежного платья, под лёгкий скрип отворяющейся тяжеловесной кованной двери, я вошла в прохладный и полумрачный храм, в притворе которого потрескивали светом восковые свечи. Словно в тоннеле, гулко отдавался от каменных мраморных плит каждый шаг, а потом меня ослепил свет огромных витражных окон, а под ногами приглушая шаги выстилался узорчатый ковёр. Держась за локоть отца, как и подобает невесте, я подошла к замершему герцогу де Кайрас. Тонкая, гибкая, гордая и в то же время, за пологом скрывающей вуали, разгорались счастьем мои голубые глаза, я ждала и надеялась, я хотела верить и доверять.
Как и подобает, в полной воцарившийся тишине,  Натаниэль испросил благословения у моих родителей, четы де Витроль. Встав вместе, мы наклонили головы на которые тут же, поочерёдно легли руки Нэонала и Пайаны.
- Да пребудет с вами покровительство Эдолины, богини всего вечного. Да будет дом ваш - золотая и живоносная чаша! Да наградит вас Эдолина потомством крепким и плодовитым. Да останется о вас память в роды родов и в век века. - торжественно произнес граф де Витроль, после чего  мыповернулись к матери жениха и испросили благословения уже у неё.
Дальше события понеслись одним сплошным и довольно быстрым потоком. Высокосводчатый храм наполнился торжественным пением многоголосного хора, которое перемежалось с низким бормотанием священника, который то возвышал свой глас, то снова уходил на низкие нотки. Всё казалось совершенно невероятным, мистическим, каким-то потусторонним. В читаемых псалмах, священник храма призывал на наши головы и изобилия плодов земных, мирные времена, долгие и безбедные лета жизни в мире и любви, просил у Эдолины крепкое потомство и продолжительность рода на нескончаемые века. Хор заливался соловьями восхваляя красоту брака, возвышал отношения мужчины и женщины, уподабливая их живописно самым невероятным и мистическим образом, словно прообраз неба и Звездного дракона. Во всё тех же песнопениях иносказательно посылались все кары незримого мира тем, кто осквернит ложе и честный брак, говорилось что-то о проклятии и искоренении такого "семени" с лица земли. Заворожённая происходящим, я не сразу очнулась тогда, когда на наши головы священник возложил подобие терновых корон, которые знаменовали непростой путь семейных уз, царственный и вместе с тем мученический, наполненный триволнений, скорбей и бед. После чего шло обручение кольцами, в знак скрепления союза в вечности.
Словно сама не своя, потрясённая и замершая перед алтарём, чувствующая себя маленькой девочкой перед лицом могущественной богини Эдолины, чья скульптура сейчас взирала на меня словно живыми глазами, я протянула чуть подрагивающую руку на встречу Натаниэлю, который холодными пальцами надел мне дорогое обручальное кольцо. Затем, взяв с бархатной подушечки кольцо, которое предназначалось герцогу, я непослушными пальцами принялась надевать его на безымянный палец жениха, но от внезапного чихания кого-то из гостей, прозвучавшего слишком громко в наступившей тишине, я сильно дёрнулась и кольцо выскочив из моих рук, предательски покатилось по полу, вызвав испуганный вскрик суеверной публики. Я похолодела следя за тем, как жёлтой блестящей змейкой убегает от меня "вечное" счастье, на душе стало не уютно и словно могильным тленом потянул невесть откуда взявшийся сквозняк.
Чья-то когтистая лапа остановила побег драгоценности и сохраняя молчание, вернула растерянной мне. Сквозь густую вуаль, я лишь смогла различить два зелёных кошачьих глаза, блеснувших ярко и пронзительно, да почувствовать едва уловимый запах мускуса, который заставил меня задержать на мгновение дыхание, да учащенно пропустить два удара сердца, после чего, незнакомец скрылся, а церемония продолжилась. Я всё ни как не могла отделаться от гадкого ощущения какой-то предрешенности и охватившего суеверного страха.
- Юнилия де Витроль, - вывел меня из разрозненных мыслей и ощущений голос священника храма Эдолины,
- готовы ли вы, связать свою судьбы с этим мужчиной, герцогом Натаниэлем де Кайрас и пребывать с ним, и в печали и в радости, в болезни и здравии, навсегда, вплоть до самой старости, пока смерть не разлучит вас?
Я подняла глаза и еще раз поглядела в серые, словно бронзовые грозовые облака, глаза герцога. Я не была уверенна в том, что хочу прожить вот с этим эльфом всю свою жизнь, это было глубинное знание, знание самого моего естества, однако, самовнушение - величайший артефакт заблуждений, который я и использовала. Отмахнувшись от непрошенных сомнений, я улыбнулась сквозь призрачную дымку вуали и глядя в глаза Натаниэля, в самом каноническом стиле, произнесла,
- Да, я согласна. - произнесла заветные три слова, правда совсем не те, которые должны произносить любящие друг друга молодые люди.

Отредактировано Юнилия де Кайрас (15.05.2020 17:59:25)

- Да поздравим же мы молодоженов с началом новой совместной жизни, пусть Эдолина сбережет ваш брак! - произнес заветные и таинственные слова священник, вокруг загудели радостные голоса собравшихся гостей
И начался новый отсчёт моей жизни. С каждым ударом сердца, жаркая волна стеснения и предвкушения одновременно, расползалась жадным зверем по телу, проникая в каждый уголок своим осознанием свершенного обряда.
Я ждала, наверное ждала этот самый момент всю свою жизнь, готовилась к нему и теперь, трепетала подобно робкой лани, чувствуя, как токая дымка вуали исчезает от воли пальцев моего жениха, нет, теперь уже мужа - герцога Нитаниэля. Мне хотелось быть любимой и любить самой, быть покорной воле своего избранника и в то же время, служить ему сладкой, нежной опорой в триволнениях жизни, чтобы он, подобно пчеле, возвращался в наше "гнездо" всегда с охотой и предвкушением счастья... Пряного, тягучего, цвета солнца и тепла, запаха лета и наших тел... Я хотела... Боги, тогда я так много хотела...
Медленно, нежно коснулись пальцы бархатной кожи, стараясь почувствовать всё до самой последней крупицы, я невольно прикрыла глаза, отпуская внутреннюю робость и зажатость, позволяя чувствам утонуть в океане заблуждений, утопии и сладострастных предвкушений. Как же мне хотелось обмануться, может поэтому, страшась увидеть отголоски безразличия в серых глазах Натаниэля, я так и не открыла глаз, когда губ моих коснулось горячее дыхание. Губы раскрылись навстречу поцелую и раскраснелись под чужими прикосновениями, довольно поверхностными, но без сомнения уверенными. От одного скольжения умелых рук, захотелось податься вперёд и припасть ещё плотнее к тому, кто так манил, манил ум и самосознание. Обманываться и раз за разом падать в пропасть...
Выдохнув прямо в губы герцога, я раскрыла глаза, которые сияли подобно двум бриллиантам, светились радостью и даже счастьем. Алых губ коснулась искренняя и лучезарная улыбка, быть может, Натаниэль еще не знал, как умеет улыбаться его обворожительная жена?
Со всех сторон слышался радостный гомон поздравлений, меня, в буквальном смысле слова, оторвали от новоприобретённого мужа и принялись обнимать, хлопая длинными ресницами, я с привычной сдержанностью раскланивалась и улыбалась всем тем, кто жаждал неприменно поздравить молодоженов здесь и сейчас, благо, всё это лицедейство продлилось не долго.
Дальше была довольно длинная и скучная поездка по Тор-Шолле, которая меня, конечно же, в этот раз занимала меньше всего, впрочем весь сыр-бор, который гомонил, смеялся, голосил и кружил вокруг нас - молодоженов, меня интересовал мало, больше всего, мне хотелось остаться с Натаниэлем наедине, уже слишком давно мои мысли занимал его образ и сейчас, как никогда прежде, я желала поскорее узнать, с кем же свела меня судьба. Кто он, тот человек, что стал моим мужем. Именно поэтому, разговоры гостей, игра музыки, спиртное, заинтересованные взгляды - вся эта мишура несколько раздражала, лишь усугубляя нетерпение, но приходилось терпеть весь этот публичный цирк, ведь на самом деле, среди всей этой разномастной толпы, кроме родителей, у меня никого близкого не было и мне было ровным счетом плевать на всё это сборище, которое не представляло для меня интереса, но с весом элитной знати приходилось считаться.
Под звон бокалов и выкрики: "Горько!", которые пожалуй меня радовали больше всего в происходящем, поскольку я так и не поняла, каковы на вкус личных ощущений поцелуи моего мужа, пышная процессия ворвалась в торжественно и вычурно украшенное поместье де Витроль. В просторной второй, огромной гостиной уже ждали засервированые столы, уставленные закусками и напитками, а в воздухе источая аромат, готовый свести с ума, распространялся запах горячих блюд. Нанятый по случаю оркестр живой музыки, приятно заполнял террасу, выходившую в сад, своей игрой. То тут, то там, образовались компании по интересам, алкоголь поспособствовал ряду оживлённых бесед, однако, как и на любой свадьбе, развлекательную часть новобрачных гуляний ни кто не отменял. Тенями сновала прислуга, а градус всеобщего возбуждения и смеха неумолимо рос. Вот уже вполне открыто, коварные мегеры высшего света кидали вполне недвусмысленные взгляды в сторону кавалеров, а ведь до позднего вечера было ещё далеко. Через некоторое время, изрядно оголодавшие гости, всё-таки расселись по своим местам. Настал черёд помпезных и вычурных поздравлений, подарков и высоких слов.
Довольно рассеянно, я следила за происходящим, на душе воцарился радостный покой и сытый, поскольку я не отказывала себе в еде, а вот спиртное старалась употреблять мало, всё же сегодня вечером я должна быть в трезвом уме и доброй памяти. Время от времени, я поворачивалась в сторону Натаниэля и следила за ним, украдкой, словно мелкий воришка, исподволь кидала косые взгляды, любопытно отмечая про себя то, как он реагирует на всё происходящее. В те же моменты, когда муж ловил мой взгляд на себе, то слегка краснела, неловко улыбалась и отворачивалась, чувствуя себя  школьницей пред взором учителя. Это было очень странное ощущение, как никогда, я хотела быть искренней и открытой. Возвратные речи благодарности и уверения в наших наилучших намерениях я предоставила герцогу, сама же просто улыбалась в честь каждого из поздравляющих нас, хлопала длинными ресницами и кажется, большего от меня не требовали, наслаждаясь моей красотой и тонким, но головокружительным ароматом дорогущих благовоний, которые были слышны лишь с довольно близкого расстояния.

Полдень медленно, но верно перетёк в прохладу вечера. На террасе и в саду зажглись вечерние кованные фонари, рассеивая наступающие мягкие сумерки. В особняке, через распахнутые настежь окна, повеяло свежестью и ароматом многочисленных цветов, да словно подыгрывая звукам музыки, пели за окошком цикады. В большой гостиной во всю гудели голоса собравшихся, однако, голод был уже давно утолён и теперь, гости чинно потягивали вино, лениво закусывали, всё больше предпочтение отдавая зрительному восприятию происходящего, беседам и развлечениям. Вот уже отпели свои заунывные песни молодые девы-эльфийки, провожая мою невинность и беззаботность, в древних мотивах старых песен увещевая меня быть стойкой на пути не лёгкой замужней судьбы, прошла очередь и залихвацких шуточных частушек, что только добавили в ряды знатных особ неоднозначных намёков и смешков, после чего настало время конкурсов и развлечений. Гости смеялись, выполняли самые различные задания, спорили, состязались, платили звонкой монетой за свои желания и тем же самым способом отстаивали аукцион мнений на тему того, кто первый родится у новобрачных и прочие подобные вещи, конечно побеждал тот голос, что был более весомо подкреплён финансово.
- И так, господа и дамы, наибольшим количеством звонких голосов было решено, что первым ребёнком в семье де Кайрас родится дочь! - шустрый, весёлый и очень расторопный организатор развлечений, потряс увесистым мешочком, после чего, аплодисментами и довольным гулом по залу прошла волна голосов победителей и ропота проигравших.
Честно признаться, следить за картиной массовых гуляний было весьма забавно, но уже к вечеру от суеты, шума и градуса нарастающего настроения толпы, мне стало немного тягостно, хотелось уже поскорее скрыться от всеобщих жадных взглядов, побыть в тишине, но самое главное, предаться долгожданному уединению и с дозволения небес, нарушить таки все рамки ранее недоступных запретов.
Когда один из гостей с очередной порцией поздравлений позвал новоиспечённых супругов выйти в сад, я была ему несказанно благодарна. Кинув лучистый взгляд в сторону Натаниэля, уловив его ответный взгляд, словно мягкая и податливая ртуть, такой обволакивающий и словно бы нежный, я даже вздохнула легче и свободнее, с улыбкой обворожительной и удивительно лёгкой, я почти выпорхнула из-за массивного стола и позволив взять себя за руку, отправилась в сторону сада.
- Как думаете, что нас ожидает в саду? - бархатной волной подымаясь мурашками по нежной белой коже, прокатился тихий голос супруга, лаская мои уши самым невинным вопросом. Подняв на него свой взгляд, я немного растерянно поглядела в его красивое и чётко очерченное лицо, но ответить не успела, поскольку, едва двери распахнулись, в глаза ударил яркий золотистый свет.
Драконица, золотая и неописуемо красивая, редчайшая драгоценная редкость, стояла перед нами и смотрела звериными глазами на восхищенного Натаниэля и чуть испуганную меня. Когда первая волна удивления улеглась, я со странной смесью всколыхнувшихся разрозненных чувств созерцала то, как пошел навстречу этой грозной прелести мой муж, в то время как сама я, неосознанно попятилась назад, делая два маленьких шажочка, прижимаясь спиной к холодному камню особняка.
Тонкая иголка ревности кольнула мою гордость, когда Натаниэль прикоснулся к золотистой морде, когда в глазах его отразился внутренний пожар неприкрытого восторга, очень неприятная мысль свербила в мозгу, непроизвольно сравнивая этот день и тот факт, что при всем моём желании, герцог де Кайрас не смотрел на меня так, не прикасался ко мне так, как к этой зверюге и ком вспыхнувшей злости внезапно застрял в горле, мешая дышать, а сама я неосознанно стиснула хрупкими тонкими пальцами ткань белоснежного платья.
- Прекрасная? - раздался приятный мурчащий голос совсем рядом со мной, я вздрогнула и обернулась, встречаясь своими преисполненными чувств глазами с горящими и зелёными, кошачьими.
- Да. - спокойно, но не сумев от неожиданности совладать с собой, несколько резко, холодно и сухо бросила я, после чего, тут же смутилась и надев лёгкую улыбку, добавила.
- Она несомненно очаровательная. - однако, клокочущий ком обиды только ширился по мере того, как Натаниэль рассыпался во фразах благодарности дарителю и комплиментов на счёт драконицы, с каждым его прикосновением к золотистой чешуе, волна холодной злости и отторжения к зверю росла непомерными шагами, а настроение менялось так скоро, словно солнечный день грозился перерасти в чудовищную катастрофу. Будь это другой день, сложись наши  отношения с графом чуть иначе, я бы отреагировала совсем по-другому, но так непрочны были мои чувства, так сомнительна уверенность и так остро восприятие, что от каждого взгляда, что Натаниэль дарил не мне, создавалось впечатление, что самою нежную мою часть меня, просто полосуют острием кинжала.
- Как бы ни была красива золотая драконица, ни кто не в силах затмить вашу красоту, герцогиня. - прозвучал всё тот же голос.
Ответить я не успела, лишь в очередной раз смешались голубые и зелёные краски пристального внимания, разбиваясь вторжением новых лиц, поскольку из дверей ведущих в сад, вывалила толпа гостей в сопровождении всё того же распорядителя праздника, который шустро расставив оркестр и гостей, уже организовывал первый танец новобрачным. Под шумные овации, зазвучали первые аккорды нежнейшей мелодии. Подавив в себе волны скрытого раздражения, которые словно ночные кошмары спрятались в самые глубины, но никуда не ушли, я дождалась того, пока ко мне подошел  Натаниэль. Ощущая себя как-то иначе, чем пять минут назад, неудобно и неловко, отработанным усилием воли, я надела улыбку на лицо, но лишь в полутьме прохладного вечера, напряженно смотрели глаза, явно потеряв львиную долю искромётного веселья и наполнившись тёмной глубиной настороженности и подавленного возмущения. Стараясь скрыть одолевающие меня эмоции, я смотрела на Натаниэля, но не в глаза, а как-бы по сторонам, очень стараясь сохранить вид лёгкой непринужденности, однако, движения хоть и были плавными, без сомнения воздушными, но некоторое напряжение  сквозило в том, как сильно я сжала пальцы на предплечье герцога, неосознанно и бесконтрольно.
Едва закончился первый танец, как послышалось зычное:
- Господа, разыгрывается танец жениха и невесты! Делайте ваши ставки! - и снова душистый воздух сада огласился смехом, выкриками с суммой за данное развлечение и шутками. Внезапно, я почувствовала, что устала от этого представления и к тому же, несколько рассердилась на себя же, думая о том, как глупо выглядит то, когда ты ревнуешь и завидуешь какому-то дракону, но не смотря на досаду на саму себя, внутри неприятно сплетался клубок отвратительных мыслей, эмоций и ощущений, от которого было не так просто отделаться.
- Продано! - вырвал меня из пучин самокопания радостный вопль организатора в тот момент, когда к Натаниэлю подошла одна из самых красивых дам высшего общества, а ко мне приблизился довольно эффектный, но уже в летах мужчина расы людей.
- Позвольте? - низким голосом произнес кавалер, беря мою руку для лёгкого поцелуя, а затем, поклонившись, притянул к себе. Танцевать с незнакомцем, хотя он как-то представился, но его имя вылетело из моей головы так же скоро, как туда и попало, было довольно приятно, он прекрасно вел в танце, весьма умело и легко, вместе с тем, задавал какие-то ничего не стоящие вопросы, на которые я улыбалась и так же непринужденно отвечала. Покоя мне не давал чей-то пристальный взгляд, но каждый раз, когда я пыталась выхватить его из толпы, этот кто-то явно отворачивался прежде, чем я могла заметить кто это был... И этот взгляд меня будоражил, волновал, настораживал...
Идея с танцами понравилась засидевшимся за столами дамам и господам и потому, сад тут же наводнила мелькающая тенями прислуга с холодными и горячительными напитками и закусками на самый разный вкус в то время, как гости разбились парами и под мелодичное журчание скрипок, принялась кружиться в танце. Когда всеобщее внимание отхлынуло от виновников торжества, герцог де Кайрас наконец смог несколько расслабиться и заключенный в круг друзей, о чём-то оживлённо разговаривал, я, как ни странно, напротив осталась одна... Близких подруг у меня не было, а все гости казались просто чужими, невероятным образом попавшим на мой личный праздник, но я была рада этому, мне хотелось просто побыть одной. Осторожно спрятавшись в тень раскидистого дерева, отойдя от шумного сборища в глубь сада, я пила прохладный сок и смотрела в тёмную синеву неба, прислонившись спиной к шершавому стволу. Внезапно, чья-то ладонь закрыла мне рот, от неожиданности я выронила бокал, который с тихим звоном разбился, но даже забрызгать полы роскошного платья не удалось, поскольку острожный, но сильный рывок, избавил меня от такой напасти.
- Это похищение. - насмешливо мурлыкнули из полутьмы и совершенно оторопевшую, меня галантно взяли за руку и быстро повели в глубь сада, где не так ярко горели фонари и с каждым шагом затихала музыка, отдаляясь.
- Куда вы меня ведёте? - поинтересовалась я, протрезвев от своих дум под напором неожиданности.
- Воруем от суеты, миледи. - в темноте сверкнула белизной клыкастая улыбка, а из-за дерева на короткий посвист вышел большой грифон, обрисовываясь черным силуэтом на тёмном фоне теней.
- Вашу руку. - и меня осторожно посадили на крылатое могучее создание.
- Надеюсь ваш муж, скажет спасибо и очень скоро нас нагонит. - мой похититель коротко хмыкнул, я же, пребывая в стадии странной оторопелости, лишь глупо и чуть смущенно улыбнулась.
- Спасибо. - неожиданно тихо произнесла я, вправду испытывая облегчение и благодарность к тому, кто наконец-то избавил меня от назойливого внимания и утомительных речей знати.

Отредактировано Юнилия де Кайрас (08.07.2020 15:20:01)

Позднее лето. В эту пору вечера и ночи всегда прохладны, хотя день ещё балует теплом и солнцем, поэтому, овеянная терпким душистым холодом подступающей полночи, я слегка поёжилась, ощутив порыв не сильного ветра на своей богатой брачной одежде.
- Минуточку, сэр..? - я слегка замялась, понимая, что совершенно не знаю, как мне обращаться к тому, кто должен был похитить меня из хаоса брачного пира и доставить в чертоги любви, праздности и неги.
- Моё имя, Гарц. - показывая кончики клыков, произнес зверочеловек, сверкнув зеленью глаз в вязкой темноте.
- Рада знакомству, сэр. - я слегка улыбнулась. - Я бы хотела попросить у вас пять минут времени. - как-то по-детски, шепотом произнесла, стараясь не разрушить очарование момента.
- Для вас, прекрасная Юнилия, всё, что угодно. - галантно ответил чуть мурлыкающий голос, а я же, запрокинув голову отдалась во власть нахлынувшему чувству. Мне просто неудержимо захотелось посмотреть в тёмный бархат неба по которому скользили чернильные облака, обласканные взошедшей луной и вечерними звездами.
Сад благоухал розами, сладковатый аромат успокаивал и пьянил. Локоны подрагивали в строгой прическе, отзываясь на ласки ветка, а я безотрывно смотрела в чёрную высь, словно завороженная, но уже какая-то успокоенная и умиротворенная. Недавний порыв ревности улёгся, оставляя после себя нотки стыда, а перед взором стояли глаза Натаниэля, такие встревоженные, пронзительные, напряженные... В ушах звучал его голос и манил, растекался огнём по венам, жидким перцем по сознанию и мне уже хотелось покаяться в своей несдержанности и глупости, я даже успела найти нелепое оправдание своему поведению и да, конечно же я не скажу ему столь стыдную правду своих поведенческих мотивов.
Вздохнув с сожалением, оторвавшись от созерцания бесконечных и недоступных разуму красот, я подала руку облаченную в тонкую ткань перчатки зверочеловеку, одному из друзей моего супруга, поскольку бегло смогла припомнить, что он был из числа тех гостей, к кому Натаниэль более благоволил и вел себя менее сдержанно. Почти невесомой пушинкой, меня с лёгкостью усадили на широкую крылатую спину грифона прямо перед собой, отчего, мне стало немного неловко и под покровом сгущающийся темноты, я даже слегка заалела, как-то стыдно казалось сидеть вот так, перед незнакомым мужчиной, который сев за мной следом, теперь смело брал поводья и вполне обычным движением одной руки, страховал меня от падения, положив ту на узкий стан. Однако, все мои мысли выветрились прочь, едва грациозный зверь по велению хозяина оторвался от земли гибким и мощным толчком. Ветер ударил в лицо, он бодрил и одновременно холодил тело, выбивая мурашки и заставляя от скорости затаить дыхание. Широко распахнутыми глазами, я смотрела на оживший и словно совершенно иной мир, иной, чем прежде, мне казалось, что раньше я была слепа, как-будто, я никогда не видела ночного неба и никогда не летала. Мне показалось, что за моей спиной расправляет крылья не грифон, а я сама!
Как же я жила раньше? Словно вырвавшись из неволи, моя душа пела перелётной птицей, сливалась с облаками, было радостно и так сладко, что хотелось кричать, но я лишь распахнув взгляд, жадно, с блеском голубого хрусталя, взирала на неведомые доселе просторы небесного мира.
- Нравится? - спросили над самым ухом, щекоча вибрисами мою щеку, отчего я вздрогнула, не ожидая ни прикосновения, ни вопроса.
- Очень. - только и произнесла в ответ, опьяненная высотой, звездами и холодом...
Всё закончилось стремительно и быстро, тогда, когда под нами раскинулся огнями мой новый дом - особняк семейства де Кайрас.
Сердце забилось радостно и трепетно, волнение разлилось ярким пожаром по щекам, а дыхание участилось, ведь вот она моя новая жизнь и сегодня я стала женой, сменила родовую фамилию, обрела мужа и меня ждала самая увлекательная и потрясающая ночь в моей девичьей жизни.
Когда ажиотаж полёта подошел к концу и когтистые лапы грифона цокнули о плиты просторного двора, возле величественного строения особняка герцога, буквально причалив к приветливо закрытым дверям, меня садили на твёрдую землю уже привычным лёгким жестом, словно я ничего не весила вовсе.
- Спасибо. - поблагодарила я, поправляя и без того идеальную прическу, да оглаживая льющийся шелк белоснежной ткани. - Это было прекрасное зрелище и очень приятная поездка. Спасибо вам, Гарц, это будет одно из моих самых приятных воспоминаний.
Зверолюд молча поклонился, но в ярком свете праздничных фонарей, мне показалось на миг, что друг моего мужа смутился, но когда он уже поднял взгляд, я поняла, что мне скорее всего просто показалось. Всё остальное время мы стояли молча, каждый думал о своём, но пауза не казалась неловкой, напротив, я была преисполнена благодарности и обоюдное молчание казалось очень уютным и каким-то взаимопонятным, что ли.
- Едут. - нарушил тишину наконец Гарц, бархатно разрезая стрёкот цикад, убаюкивающих слух, в то время, пока я чуть дрожа в лёгком платье от все более охватывающего холода, с интересом разглядывала большие окна, добротные стены и кованные двери не маленького особняка.
Лёгким паром изо рта клубился пар. Желая согреться, я прижалась спиной к телу грифона, но едва зверочеловек указал в небо, тут же оторвалась от живого тепла и вперила взгляд в приближающуюся белую точку, которая росла в чёрном небе неимоверно быстро и приобретала внушительные размеры.
Мелкая дрожь, теперь уже не только от холода, но и от очередной волны нервов буквально накрыла с головой. Справится с чувствами становилось всё труднее, я теребила край одной из перчаток, которые сняла, когда оглаживала понравившегося грифона, отдавая ему лучи своего восхищения, а теперь, за нехитрым занятием, пыталась унять беспокойство.
Дышать становилось все сложнее, глаза распахнутыми бриллиантами выискивали серые, ртутные, уже такие знакомые, но непознанные.
Белый дракон шумно приземлился, а я подалась на встречу, почти незаметно, едва только сделав несколько шагов замерла, словно трепетная и влюбленная лань смотря в лицо Натаниэля, всё ещё терзаемая раскаянием за своё недавнее поведением, оттого и свет моих глаз стал ярче и чище, и робкая улыбка теплее.

Всё то, чего я так долго ждала, к чему готовилась - приближалось, всё это теперь воплотилось для меня в каждом движении, каждой мимолётной тени эмоции на лице супруга - Натаниэля, того, вокруг которого ужа начинал вращаться с немыслимой скоростью мой новоприобретенный мир, еще совсем хрупкий, но бесконечно яркий и подающий надежды. Мне казалось, я вижу его каждый шаг, читаю каждую его эмоцию и то волнение, которое вплеталось в его голос, та осторожность с которой меня коснулась его рука, вызвали во мне волну жаркой и отзывчивой дрожи.
Завороженно, я словно заново, снова и снова скользила взглядом по точеным скулам, с придыханием следила за тем, как в своей обычной манере Натаниэль одёргивает полы кафтана, а затем, чуть резким движением, заправляет за ухо прядь длинных волос. Я почти не дышала, когда уловила его рваное и сбивчивое дыхание, которое не могла объяснить ни чем иным, кроме как таким же волнением, которое предательски растеклось по щекам пожаром румянца.
- Со мной всё хорошо. - произнесла я и легкая, но счастливая улыбка тронула уголки губ, а потом, подавшись порыву, я чуть наклонила голову, позволяя своей щеке утонуть в ласке его раскрытой ладони, совсем лёгкое движение, но такое отзывчивое, полное нежности и надежды. Всё это заняло лишь пару секунд, после чего, я позволила увлечь собственную счастливую персону в новые владения. Шутки и мимолётный разговор между друзей не задел моего восприятия, поскольку утомленная чужим присутствием, я полностью переключилась но свой новый дом и отдала все свое внимание молодому супругу, предвкушая минуты взаимного более тесного узнавания. Наличие посторонних взглядов не смущало, но сдерживало, ведь так хотелось сделать какую-нибудь глупость, например остановиться, обнять высокого брюнета за шею, притянуть к себе и начать целоваться под узорными небесами, прямо на каменной дорожке, сходить с ума от одолевающих неведомых желаний, но вместо этого, соблюдая триклятые приличия, приходилось чинно шествовать за руку до самых массивных дверей имения.
Словно маленькая девочка, я с интересом смотрела по сторонам, заражаясь красотой и очарованием полуночного зрелища, пыталась сквозь не яркий желтый свет узреть истинную картину полуправды, которая возникает всегда, когда дело касается ночи и её теней. Гулко звучало эхо наших шагов и им вторило эхо шагов самых близких друзей Натаниэля, которых так же ждал в свои объятья его просторный особняк, для них уже заранее были приготовлены комнаты, мягкая постель, вино и еда, а ездовых питомцев ожидал самый радушный прием в стойлах, где о них было велено позаботиться с особым тщанием. Скорее всего, будь у меня близкие подруги, то они бы тоже присоединились к числу избранных гостей, которые при желании смогли бы провести некоторое время в просторном доме, тем самым, словно продлевая свадебные гулянья, но только в более раскованной обстановке под всеобщее удовольствие, в числе которых были бы и сами новобрачные.
- Мне будет приятно познакомиться со слугами этого прекрасного дома. - вслед за герцогом задрав голову и проскользив глазами по каменной стене, в которой яркими картинками горело множество широких окон, произнесла мягко.
- Несомненно мне понравится всё, что имеет отношение к тому месту, где я теперь хозяйка. - сказано это было с заботой и теплом, ни коим образом в словах не сочилась гордость своим положением, ведь деньги и власть были последним к чему я стремилась.
На замечание герцога о любопытстве слуг, я лишь улыбнулась и не громко рассмеялась, непринужденно. С души словно камень свалился, а прежние страхи исчезали в прошлом, казались в этот самый момент такими надуманными и нелепыми, что невольно становилось стыдно за себя, хотелось просто стукнуть кулаком по лбу, но я настолько расслабилась и отдалась во власть сладких грёз, что попросту простила себе все эти страхи и слабости.
Дом встретил меня уютным не ярким светом и яркими запахами цветов, а ещё, кругом царила волшебная, таинственная тишина, хотелось в ней тонуть, звонко смеяться или запеть, но я лишь искрилась лучезарным счастьем, увлекаемая Натаниэлем сквозь обширную гостиную к лестнице.
Когда герцог строгим тоном окликнул прислугу, которая в ту же минуту показалась пред очи их хозяина, я осторожно и чуть успокаивающе сжала ладонь Натаниэля, легонько большим пальцем правой руки погладила его руку, крепко держащую меня, это вышло рефлекторно-неосознанно, а потом, тихо прошептала.
- Они не виноваты, герцог де Кайрас, они просто капельку любопытны. - при этом, голубые глаза смеялись, когда мужчина повернулся ко мне, препоручая свою молодую супругу на попечение служанок.
– Простите меня, Юнилия, мне нужно отлучиться ненадолго, но не переживайте – это не займет много времени, и я скоро вновь присоединюсь к Вам, миледи.
От этого голоса, от смысла в него вложенного, у меня закружилась голова и опустив длинные ресницы, пряча взгляд, я кивнув произнесла чуть дрожащим от волнения голосом, одно короткое,
- Хорошо. - и смогла поднять очи лишь тогда, когда мой супруг вихрем взлетел по ступеням.
- Госпожа. - ко мне подошла пожилая и самая старшая из служанок, поклонилась, - Меня зовут Тельми, позвольте проводить вас в ваши покои или вы желаете познакомиться с поместьем? - в отличие от ещё двух жадно разглядывающих меня прислужниц, эта была более сдержана, хоть в её глазах я всё равно без труда рассмотрела океан любопытства.
- Моё имя - Юнилия, мне очень приятно оказаться в столь прекрасном доме и познакомиться с его обитателями, но сегодня был трудный день, поэтому я предпочту осмотреть особняк завтра, поэтому, Тельми, просто проводите меня в мои покои.
Служанка кивнула, поклонилась и не спеша, шаг за шагом, мы поднялись по широкой лестнице на второй этаж. Дорогой я рассматривала дорогие картины в рамах, правда понять колоритность и живописность в полумраке было затруднительно, тем более по ходу дела, но общая обстановка и убранство отличались лаконичностью и вкусом, что не могло не радовать, я и сама придерживалась того же стиля.
- Вот, госпожа, прошу. - передо мной распахнулась дверь одной из комнат расположенных в левом крыле добротного здания, комната почти в самом конце небольшого крыла.
- В этих покоях, есть небольшая дамская комната с особыми удобствами: чугунная ванна, ведро дня нужд, таз и чаши для омовения. - проведя меня сквозь просторные покои, теперь принадлежащие мне лично, Тельма открыла боковую дверь будуара, где оказалось подобие комнаты для принятия водных и гигиенических процедур, в поместье де Витроль у меня была точно такая же, поэтому наличие удобств очень порадовало.
- Вот шкафчик с полотенцами, средствами для ухода за кожей... - тут мне показали весь не маленький арсенал самых различных средств, краем глаза я успела отметить и то, что мои личные вещи уже тоже тут стояли аккуратно расставленные вместе с совершенно новыми.
Забота Натаниэля трогала и вызывала щемящее чувство нежности, я улыбнулась своим мыслям, меж тем,
-  Горячая вода в том баке, сделанном из специального сплава металла, который не дает остывать воде почти сутки, поэтому у вас всегда будет как минимум тёплая вода. - хлопотала служанка, снова выходя в покои.
- А тут вино, фрукты и закуски. - она указала на стол возле окна, под крышками на нем стояло множество блюд, а в вазочках со льдом красовались воткнутые и украшенные бантами пузатые бутылки коллекционных вин.
- А там... - мне показали большой платяной шкаф, в котором уже висели отутюженные наряды, а часть так и осталась стоять наряду с самыми личными вещами еще не разобранной в коробках в самом углу большого красивого помещения.
- Спасибо, Тельми, ты мне сегодня больше не понадобишься. Доброй ночи. - с улыбкой отпуская служанку, я закрыла за собой дверь и подойдя к прикроватному столику с широким зеркалом, положила ключ от теперь уже моих личных покоев.
Глубоко вздохнув, я оценила свой вид в кристально чистом зеркальном отражении и осталась довольна. Молода, свежа, румяна, а в глазах так и разгорается пожар страсти. Белое платье сверкает и переливается в полумраке, а изящные украшения россыпями радуги дарят отсветы вокруг себя.
- Это то, что тебе нужно. - лукаво шепнула я сама себе и рассмеялась, звонко и легко, затем создавая едва уловимый шорох пышных юбок платья, прошла к широкой кровати с балдахином, который прозрачной вуалью чуть шевелился от ветерка, что задувал в слегка приоткрытое окно, украшенное плотными шторами и такой же невесомой как и на кровати дымкой тюль.
Раздвинув тяжесть штор, я задула большинство свечей, позволяя лунному свету проникать сквозь изящное полотно прозрачной ткани, а двум свечам отбрасывать неясные блики на стены, погружая мой сказочный мир в стыдливый полумрак. Тут же на пальцах стало проявляться мерцающее золотое свечение старинной и безумно дорогой и такой же не реально красивой росписи. Аромат трав и масел, что содержали в своем составе некие приманки для обоняния, буквально затопили мои ощущения, заставляя мелко подрагивать и вновь вбирать собственный запах с трепетом и легким головокружением. Сладкий и хмельной аромат, манящий и немножечко жгучий, даже меня начал сводить с ума, ещё одно зелье моей коварной матушки, зелье соприкоснувшееся с изменившей мерцание росписью и теперь вступившее в свою силу в нужное время и нужный момент. Желая хоть чуть протрезветь от одуряющего запаха я приблизилась к большому витражному окну и тут же заметила, что рядом, за плотной шторой есть дверь на довольно просторный балкон, едва моя рука потянулась к ручке, как слух уловил лёгкий скрип закрываемой двери, это меня остановило и я обернулась.

Отредактировано Юнилия де Кайрас (20.07.2020 06:05:22)

Я почувствовала его присутствие, но пытаясь унять учащенное сердцебиение, обернулась ни сразу, несколько раз глубоко выдохнула, сдерживая предательскую дрожь. Обернулась. Натаниэль чёрным силуэтом замер у двери, высокий, статный, натянутый словно тетива.
- Мой. - пронеслась шальная мысль.
Наши глаза встретились и сердце пропустило удар, а в голову ударило лёгкое головокружение, словно мне только что пустили по венам хмельное вино. И я пошла, заструилась белой тенью по мягкому ворсу ковра, тая в неслышных шагах и умирая от волнения, которое пыталась спрятать за очередной улыбкой.
- Герцог, я ждала вас. - и вот мы замерли друг напротив друга, все ещё связанные неловкостью, нерешительностью и словно бы сомнениями.
– Вам нравится… Ваш новый дом? - немного странно прозвучал вопрос герцога, словно несвоевременность, заставляя вынырнуть из тонкого хитросплетения момента настолько интимного, что я даже не сразу сообразила, о чем был задан вопрос. Поморгав пару раз, приходя в себя и заставив мозг работать, я лишь с третьего раза уловила суть, прокрутив вопрос в уме, и несколько заторможено, чуть рассеянно произнесла,
- Да... - ответ вышел сдавленным и тихим, пришлось сглотнуть сухость в горле и уже более в привычной светской манере начать,
- Конечно... Особняк весьма просторен, а мои личные покои несомненно пришлись мне по душе, я благодарна вам за предусмотрительность и... - договорить я не успела, осеклась, когда мужские руки обвили мою талию и быстро привлекли к себе.
Глаза распахнулись и я замерла, боясь пошевелиться, боясь дышать, лишь быстро облизнула пересохшие губы, бегая расширенными, словно у кошки, зрачками по аристократичному лицу своего супруга.
В ушах зашумело, едва рука герцога коснулась моей кожи, оставляя невидимые разгорающиеся страстью дорожки на словно фарфоровой красоте лица и шеи. Сейчас я была рада тому, что расстегнула плотный и высокий ворот свадебного наряда, который теперь окружал изгиб лебединой шеи, но не закрывал обзор полностью, к тому же, мне было трудно дышать, жар растекался негой и сладким томлением, а мне казалось, будь пуговки застегнуты, я бы уже задохнулась на месте.
- У Вас очень красивая шея, миледи. - завораживающий и дурманящий шёпот пробежал горячей волной придыхания, заставляя замереть, чтоб невольно не податься вперёд. Всё ещё робея, я удержалась от желания вскинуть руки и провести кончиками пальцев по манящим губам Натаниэля.
- Вам нравится? - только и выдохнула я, ощущая дикую пульсацию артерии и то, как стала дрожать в руках Натаниэля, хмелея и теряя разум все скорее, по мере погружения в его тёмные глаза.

Никогда, никогда прежде я не испытывала ничего подобного, не сходила с ума от ожидания и сладострастной пытки томления. Живая, отзывчивая и поддатливая, словно пластилин, я таяла от ощущения присутствия того человека, образ которого намечтала, надумала и обманчиво полюбила. Нет, не самого графа, лишь свои собственные заблуждения. Мне хотелось верить в то, что он настоящий, такой же прекрасный, как в мечтах, желалось прочь отринуть тень червоточины сомнения, страхов, дурных предчувствий. Забыть первую встречу, перевести стрелки тех часов на случайную и досадную ошибку. Всё что творилось здесь и сейчас, это превзошло все светские рауты, было хуже, чем любая светская игра в маски, здесь и сейчас, в танцующих тенях от свечей, хотелось отбросить все условности, предаться какому-то первобытному безумию, но я все ещё робела и сдерживала свои внутренние желания, словно в них могло быть что-то предосудительное. Я пыталась казаться поддатливой, но не страстной, хотя от одного шепота, что ласковой паутиной вплетался в моё подсознание, хотелось отдаться и голосу и запаху и рукам того, кто сейчас стоял напротив меня, отбросить горделивую холодность рода, попрать вековые традиции, но я не смела переступить условности и правила давно установленной игры, увы не мной.
Не сопротивляясь, давя щемящее чувство волнительной радости, ощутила как меня уверенно увлекают вперёд, туда, где заманчиво покачивались от лёгкого наполненного терпкой свежестью и летним ночным ароматом ветерка складки балдахина, где маняще раскинулось широкое ложе покоев, где совсем скоро окажусь в хитросплетении тел я сама. От одной мысли о предстоящих действах стало нечем дышать. В этот самый момент, я поняла, что я живая, горячая, дышащая и очень отзывчивая, готовая в увлекающих меня руках проделать что-то невероятно безумное, тайное и настолько древнее, как сама жизнь. Ни на секунду в сердце своём я не сомневалась в том, что, что-то может не получиться, что у нас что-то может пойти не так или что нашему единению способно что-то помешать. Ни один мужчина не устоял бы перед будоражащим ароматом флюидных масел, перед тонкой вязью сродни артефакту, но особенно перед моим желанием быть с ним, с Натаниэлем, с этим мужчиной.
С каждым шагом, сердце стучало все сильнее, дыхание становилось тяжелее и сдерживать его было все невозможнее, оно пробивалось волнами будоражащей и закипающей страсти в каждом вздохе и выдохе, отчего грудь высоко вздымалась, а ладошки тут же вспотели.
Чувствительность восприятия обострилась настолько, что каждое мимолетное движение казалось ярким и полновесным, а по телу пробегала колючая дрожь, словно всю меня обволакивал некий кокон, сплетенный из молний, которые возникали в тех местах, где ложились прикосновения мужских рук, дыхания, взгляда...
Осторожно сев в пол оборота, увлекаемая Натаниэлем, я чуть обернулась, встречаясь с мужчиной глазами, а его слова, они мёдом липким, дурманящим и пряным, растеклись по моему сознанию совершенно лишая воли и бдительности. Когда мужские руки заскользили по бедрам я вздрогнула и шумно выдохнула, ощущая неимоверный жар, который покрыл щеки и расползался по телу, подымаясь волнами изнутри, словно закручиваясь в тугую спираль где-то внизу живота. Внезапно, платье показалось мне ужасно сковывающим движения панцырем, тело горело, дышать было нечем, хотелось скинуть плотный шёлк белой ткани, охладить пыл, унять сердцебиение. Казалось, ещё чуть-чуть и я просто задохнусь от навалившихся головокружительных чувств, но как назло, пальцы эльфа скользят медленно по шелку, медленно терзают крохотные пуговки, теряются в ажурной тесьме! Дыхание, чужое дыхание ласкает слух, обжигает шею, я непроизвольно откидываю голову, подставляя плавные изгибы для поцелуев и негодую, когда понимаю, что строгий ворот мешает продолжению только-только зародившемуся движению. Высокие звезды, как же медленно поддавались проклятые пуговицы и шнуровка карсета! Как мало голой кожи для тактильного безумия! В какой-то момент, я словно почувствовала сомнения Натаниэля, замерла, даже дыхание задержала, не властная над бешеным ритмом колотящегося сердца, стучащего так, что казалось, его слышно в каждой тени, что сплеталась в расплывчатый узор на стенах. Не в силах терпеть цунами нахлынувших ощущений, я порывисто встала. Задрожал тусклый мерцающий полумрак. Я хотела видеть его лицо, понимать, что между нами происходит, хотела чувствовать его своей кожей и даже тень предательской мысли напугала меня так, словно только что меня опустили в кипяток.
Обернувшись, я некоторое время смотрела в глаза Натаниэля, гипнотезирующие, тёмные, словно две бездны и затягивающие на самое дно. Дождавшись, когда герцог поднимется, читая в его взгляде немой вопрос, я шёпотом произнесла,
- Я тоже хочу вас узнать, позвольте и мне проявить интерес. - голос мой мелко подрагивал и стал приглушенным, дыхание было рваным и жарким. Взгляд манил, настаивал и обещал. Облизав нервно губы, я вытащила одну единственную заколку, ярко и дорого блеснувшую в свете свечей, что держала восхитительную свадебную прическу, отчего, золотым каскадом волосы легли мягкими волнами на ткань свадебного наряда, так до сих пор пленяющего меня в своих строгих формах условного этикета. Улыбнувшись, осмелилась, решила не сдерживать себя более, не страшится собственных бесстыдных желаний, преодолела шаг, разделяющий наши миры. Изящные ладошки снизу вверх прошлись по скользкой ткани рубашки графа, а я, прижалась к нему вплотную, проклиная в который раз не поддающееся платье и явно сейчас лишнее. Руки жадно заскользили по шее, лаская её кончиками пальцев, добрались до волос и закрылись в них, собирая по крупицам новый образ мужчины, что стал мне мужем. Волосы были не такие мягкие и шелковистые, как женские, нет, но мне понравилось пропускать их сквозь пальцы, словно играя, а потом, я совсем потонула в потоке безрассудства. У него были такие красивые губы, тонкие, напряжённые, я смотрела на них не в силах оторваться и внезапно обвив шею руками, припала в горячем и требовательном поцелуе, послав ко всем неведомым богам разумность и приличия. Я хотела его целовать, сама и так, как хочу, отбросив условности. Страстно, сладко и еле сдерживая хмельные стоны. Безумие. Чистое безумие затопило мозг. Телу стало горячо и тесно в плотной ткани.
- Сними, сними его или порви... - выдохнула я, отрываясь от поцелуя, а мои руки заскользили дальше, жарко лаская и жадно исследуя. Вот так, по спине вниз. Я ощущала как он напряжен, как застыли мышцы под пальцами двух ладоней, этот жар, что просачивался через ткань, вбираемый мной, но и этого было мало. Достигнув низа спины, я потянула ткань вверх, высвобождая её и с жадностью скользнула пальцами под неё, задирая и подымая вверх, наслаждаясь непередаваемыми ощущениями живого тела под своими руками. Вверх и вниз, вверх и вниз, руки сами собой гладили и ласкали мускулистую спину, а потом, я поняла, что рубашка явно лишняя. Преграда, очередная ненужная вещь. Продолжая целоваться, припадая к губам как к сладкому роднику и хмелея до звонка в ушах, ловко потянулась расстегивая пуговицы ставшей ненавистной преграды из одежды на теле Натаниэля, в отличие от самого эльфа, справилась я очень быстро и не долго думая, стянула эту вещицу прочь. Без жалости дорогой шёл полетел вон, куда-то в сторону. Задыхаясь, я отстранилась и замерла, хрипло дыша, рассматривая обнаженную грудь, крепкий торс, снова посмотрела на лицо, утонченное и аристократичное, острое и притягателтно красивое, правильное. Правда на долго моих гляделок не хватило, руки хотели властвовать над этим телом, ощущать его, изучать, а потому, снова коснулись обнажённой кожи, но на этот раз, под ласки попал живот, а потом и грудь, но мне было мало, махнув рукой на остатки гордости, я закрылась носом в его волосы, вбирая острый аромат его духов, проводя щекой по его щеке, спустилась к шее и... Стала целовать легко, но сладко шею и ниже, ключицы... Кажется, мой разум дал полный сбой и все существо охватывал пожар первобытных древних инстинктов.
Ниже... Губы коснулись кожи груди.

Свеча горела на столе, свеча горела... И то и дело, свеча горела на столе, свеча горела...
От хриплого дыхания было нечем дышать, неистово дрожали две тени на одной из прикроватных стен, сплетаясь словно бы в одну страстную оду бесконечной любви и ночи. За окном голосили цикады и распевали трели соловьи. Никчёмный дорогой атлас свадебного платья плавно заструился вниз по скользкой нижней шелковой сорочке, веером разлетаясь белыми лепестками воспоминаний на полу. Вынужденная отстраниться, я тяжело дышала, бурно вздымалась грудь, змеились по плечам золотые пряди. Радостная своим счастьем, этой ночью, этим эльфом, я подняла взгляд, вновь ища отклик происходящего в глазах напротив. На мгновение, повеяло холодом сквозняка сквозь открытое окно, что прошёлся неприятной невидимой дланью между лопаток, запуская цепочку мурашек вдоль позвоночника. Неровно всколыхнулась испуганная тень свечи. Где-то проухала сова и я даже смогла различить её силуэт в свете ярких звёзд. Сердце на миг замерло, словно предчувствия беду, словно показалось на мгновение, что глаза герцога пусты и нет там страсти, нет желания, лишь сомнение и холод. Однако, уже со следующим ударом затрепетавшего сердца, меня подхватили на руки и успокоили сладкой негой поцелуя. Топя тревогу в ответном порыве, я доверчиво обвила шею руками, ища спасения в очередном забвении плотских утех. Мягкая, словно бархатная ласка простыней - манила, так приятно было ощущать кожей скользкую прохладу ткани, выбирать её разгоряченным телом, жарким и влажным. Натаниэль навис надо мной и замер. Замер и я затаилась в ожидании. Оцепенение гуляло в теле, заставляя разум болтаться на грани реальности, пока голова шла кругом, предательски отключая разумные мысли. Я затаилась в неловком предвкушении, ожидая самых не скромных ласк, которые эльф мог бы мне подарить, готовая принимать такие правила игры, которые он озвучит без слов своим же телом, изнемогая в сладком бреду до рассвета.
Время шло, за секундой уходила в вечность другая секунда, её сменяла третья, а герцог медлил. Время растягивалось и искажалось. В голове довольно быстро прояснялось, а сердце все больше и сильнее сжимала невидимая рука подступающего страха, непонимания, отрицания чего-то надвигаюшегося, словно неизбежного. Широко распахнувшимися голубыми глазами, я вглядывалась в эти серые, лишённые огня глаза, в которых с каждой секундой проступало все больше отвращения и гнева, потаенного протеста и брезгливости, непринятия, недовольства. Все это явственне становилось с каждой секундой, словно таяла восковая маска на артстократичном и вечно застывшем лице, приученом ко лжи. Бледное, изможденное, оно очень сильно выделялось на фоне тёмных волос, герцог был не только бел, но и холоден, его кожа не горела, как у меня, его пальцы до сих пор были ледяными, а губы напоминали тонкую острую линию. Невольно, я чуть повернулась на бок и согнула ногу, словно бы пытаясь прекрыться, моя интуиция сработала прежде, чем до разума начала доходить суть творящегося здесь и сейчас хаоса. Губы пересохли, я не могла пошевелиться, лишь в глазах рос и ширился испуг, вопрос и неверие. Дрожали ресницы, ложились длинные тени на вмиг обескровленные щеки. Когда Натаниэль отстранился, на меня словно рухнуло само небо, не давая сделать хоть крохотное движение, не давая дышать, я могла лишь смотреть, как он поспешно встаёт, берет свои вещи и бормоча извинения, уходит из комнаты, из моей жизни! С каждым его шагом, в душе разверзалась самая настоящая, глубокая и самая чёрная пропасть. С каждым вздохом, кислорода словно не хватало, становилось все меньше, лёгкие жгло, а горло душили спазмы. Не понимая, отказываясь что-либо понимать, я вскочила с кровати, волосы волной колыхнулись в такт быстрому движению. Грудь пронзила немыслимая боль, все мои страхи настигли меня посреди покоев, вгрызаясь и на живую полосуя гордость, чувство собственного достоинства и то, что я считала своей женственностью. Рушились мечты, катился в тар-тар выдуманный мир. Ошибиться я не могла. Меня отвергли, меня не хотели, меня не желали, да и игра в страсть была настолько плоха, что захоти я понять это раньше, то правда не заставила бы ждать. Ярость и досада, чувство обманутой марионетки, вещи, попрание гордости, попрание моих чувств, а самое гавное, плевок в лицо, нет ничего хуже для женщины, чем предложить себя мужчине и получить отказ. В неописуемой ярости, что моментально сменила былую страсть, я схватила с туалетного столика вазу с безумно дорогой лепниной и безжалостно запустила в закрывшуюся пару минут назад дверь. Отголосок моего негодования гулко пролетел эхом по коридорам. Боясь и не желая того, чтоб герцог вернулся, я с какой-то не поддающееся описанию легкостью дотолкала добротный стол с зеркалами до двери, забарикадиров изнутри и ещё, заперла дверь на ключ, оставив тот в замке, чтоб ко мне ни кто и никаким образом не смог войти. Лихорадочно блестели глаза, лицо затопил нездоровый румянец. Словно зверь загнанный в угол и сходящий с ума от боли и смертельных ран, я заметалась тенью по будуару, не находя себе места. Будь у меня в тот миг летающий питомец, улетела бы не раздумывая, а так, оставленная один на один со своими мыслями, просто сходила в водоворот безумия картин воспоминаний и разочарования.
Первая бутылка вина сама собой легла в дрожащую руку, я торопливо налила себе алкоголь, не заботясь о том, что рубиновая жидкость пролилась на белоснежную скатерть, расплываясь зловещим разводом. Спеша, я осушила один бокал, потом другой, но жар внутри меня не унимался, как не проходила боль, что полосовала сердце на кровавые лоскуты. Обернувшись, увидела свое почти нагое отражение и запустила бокалом, который без труда разбил зеркало и сам рассыпался стеклянной крошкой. В покареженном трещинами стекле, было много фигур, словно слепленных из тончайшего мрамора и прикрытых стыдливой переливчатой тканью, однако, как в этом расколотом зеркале, я видела всю свою жизнь. Каждая мысль, воспоминание о Натаниэле, вся ложь и правда, все это теперь лежало на поверхности разбитого в дребезги стекла, а я вдруг поняла, как же заблуждалась, как хотела обмануться, даже тогда, когда правду было не утаить.
Как, как он мог меня не хотеть?! Меня, которая сама от себя сходила сегодня с ума, от которой бы сошёл с ума сегодня любой, от которой бы мир потонул в водовороте низменных страстей, но не он, не муж Юнилии де Кайрас!
Команата давила, дышать стало нечем, я выскочила на балкончик пытаясь унять крупную нервную дрожь. Цветы... Как же много проклятых цветов с их сладким ароматом, ненавижу этот аромат!
Вниз полетела с грохотом вторая за сегодня по счету ваза, разлетаясь грудной черепков на плитах двора особняка. В испуге открылась боковая дверь, выбежала какая-то прислуга, стали зажигаться жёлтые огни в многочисленных окнах. Плевать, мне было так больно, что было плевать на то, что резные перила скрывают лишь часть моего достаточно обнаженного вида, пусть и прекрытого потоком золотых длинных волос, только они и спасали от полного позора. Плевать. В служанку полетела третья ваза, раздался испуганный вопль. Кажется дом пришёл в движение, но я продолжала истреблять вазы и ненавистные цветы. Кто это там, неужели сам супруг вышел на шум? Плевать! Очередная ваза полетела прямо в тень вроде бы Натаниэля или кого там ещё принесло к покоям уже подвыпившей, молчаливой и очень разгневанной герцогини! А вот там чьи-то зелёные глаза, кто-то что-то сказал? Плевать, на все плевать! Новая ваза пущена с таким усердием и ловкостью, что настигает ещё одну жертву, которая что делает? Шипит? Смешно! И ещё одна изящная вещь с колючими розами низвергаетсяво мрак двора в того же неизвестного. Что скажут люди? Не важно, ведь сегодня я вышла замуж и моя жизнь сегодня же развалилась на куски, разбилась в дребезги, не все ли равно?! Двор устланый черепками и изломанными стеблями, а я жалею, что закончились вазы. Слуги уже не кричат. Повисло гробовое молчание. Очередной бокал вина... К черту бокал! Швыряю его со второго этажа туда же, к осколками, прикладываюсь ненасытной гарпией к горлышку, пью густую патоку, мне смешно. Снова внизу мельтешит чей-то силуэт, оглядываясь, понимаю в пьяном сожалении, что убить нечем эту тень и швыряю бутылку. Бах!!! Кто-то снова испуганно вскрикивает, я же громко смеюсь. Смешно! Как же больно, больно смешно. Кажется стучат в дверь? Наверное надо открыть, вдруг муж пришёл? Муж? Смешно! В дверь летит очередная бутылка дорогого, коллекционного вина. Бам! Красные словно кровь брызги разлетаются по стенам, придавая устрашающий вид светлым тонам покоев. И только мой смех в ответ, пьяный смех. Тишина. Молчание. Смех. Как прекрасно, что кто-то озаботился коллекцией вин, столько много и разных! Очередной бокал! Я пью и проклинаю этот вечер, стираю алкоголем разумный якорь, стараюсь заглушить не возможную, невыносимую, пожирающую изнутри пустоту, злость, отторжение. Я знаю, женщину невозможно обмануть, знаю, что он не любит меня, но ладно бы только это, но он ещё и не хочет меня! Снова приступ хохота и в дело идут комнатные вазы, они словно безмолвный крик, просто летят в дверь и сотрясают её, разносясь эхом по всему особняку. Впервые я пью вино, пью так, как утопающий хватается за соломинку, ищу забвения и не думаю о своих поступках, это потом мне будет ужасно стыдно и я прокляну этот вечер ещё трижды, пожалею, что не повесилась и буду терзаться сожалением, но не сейчас...
Кажется на полу кровь? Опускаю взгляд, мутно плывёт пол перед взором, спотыкаюсь и падаю. Стекла вгрызаются битыми осколками не только в ступни, но и режут кожу ладоней, но мне так больно, так невыносимо больно, так одиноко, что все равно, я не чувствую телесных увечий, лишь странно и удивлённо смотрю на израненные руки и смеюсь. Вдруг, порыв ветра окутывает спину, но мне все равно, умру я здесь, замерзну или... Или? Может спрыгнуть с балкона? Какая интересная мысль. Додумать я не успеваю, поскольку чьи-то руки аккуратно поднимают меня с пола, хрустит битая керамика под сапогами кого-то.
- Ты что с собой делаешь? - спрашивает меня кто-то, тихо и очень осторожно. Я помню плохо, я очень пьяна и кажется очень неприлично посылаю по неизвестной мне матери того, кто осматриват мои ладони и ступни, кажется я кого то проклинаю или что-то... Мысли так сильно путаются в голове, лишь боль, она не дает мне покоя, снова тянусь губами к напитку богов, но разочарованно понимаю, что её канфисковали, а меня тащат в комнату для омовения.
Я плохо помню, что происходит, кажется я ойкала, когда мне бинтовали порезы, а потом меня гладили по голове, кажется я спорила, потом рыдала на чьём-то плече, долго и совсем не истетично. Не помню, но медленно боль утихала, хотя дыра в моей груди никуда не делась, но тихий голос успокаивал. Не помню, что было дальше, но в тёмном помещении при слабом свете одной свечи, меня настиг поцелуй... Кажется я хотела чего-то ещё, но обниматься с ведром пришлось под сдавленные ругательства того же мягкого баритона, кажется меня поили водой и лицедейство с ведром повторялось. Что было дальше я не помнила совсем, кажется мне было смертельно плохо, но заснула я в чьих то объятьях, которые меня успокаивали, выводили пальцы когтистых лап по ткани линии узоров, а я спала, просто провалилась в сон, наконец избавивший меня от кошмаров, сомнений и греха. Это потом, это на утро я буду вспоминать о чем-то и о чем-то жалеть, чего-то стыдиться, а встречь с Натаниэлем попросту избегать. Это после, на утро, я обнаружу погром в своих покоях, буду сидеть в заперти более пары дней, решивись пустить служанок лишь на третьи сутки. Это потом, я буду прятаться в своей комнате под предлогом плохого самочувствия и буду не смерть смотреть в глаза Натаниэлью, герцогу де Кайрас, а ночью гореть в аду стыдливых воспоминаний о том, кто мне не муж и с кем у меня ничего не было, а так хотелось. Выходя замуж, я не думала, что ад может быть таким!