Паршивый был денек.

Непогода с самого утра задала тон настроению писателя – слякоть и мелкая морось, что лилась с неба, так и не превратившись в нормальный дождь, отлично соответствовали тому глухому раздражению, что поселилось в душе Дзаны. Он уже свыше недели не мог найти выхода из творческого тупика, в котором неожиданно для себя оказался… и резонно бесился с этого.

В жизни любого деятеля искусства, какой бы стезе он не следовал, бывает, возникает такой момент, когда в голове ни оказывается ни одной идеи, и все заполняет только лишь одна звенящая пустота. Каждый борется с этим состоянием по-своему – кто-то банально отвлекает себя, переключаясь на другое, не связанное с творческой деятельностью дело, кто-то одурманивает свой разум алкоголем и опасными травами, стремясь разрушить оковы собственных зацикленных мыслей, а кто-то забывается в объятиях распутства, ища вдохновения в стонах страсти.

Дзана Занзана не был приверженцем ни одной из трех указанных выше стратегий. Да, он не отказывал себе в удовольствии и позаниматься какой-нибудь дуростью, навроде обучения гончарному делу, - чисто из любопытства! – и с огромным энтузиазмом включался в пьяный кутеж богемных вечеринок, что так любили закатывать его знакомые из числа художников и театралов. Разве что последний метод не вызывал у писателя особого интереса, ибо продажная любовь ему, как не терпящему фальши идеалисту, была не по нраву, ну а что касается любви настоящей… Как-то не находилось в его жизни достаточно смелых дев, которые могли заглянуть сквозь несуразную оболочку смеска и оценить его душу, а не внешний облик. И вряд ли таковые вообще появятся когда-либо, но то Дзану не сильно печалило – он не ощущал себя одиноким уже очень давно, с той самой поры, как взвалил на себя обязательство вырастить вылупившегося буквально у него на глазах дракона.

Но даже ворчание Ликориса, что беспокоился за своего ставшего слишком тихим в последние несколько дней друга, не могло сейчас развеять невеселых мыслей, что охватывали писателя. Погода была отвратная, за последние несколько дней он не смог не выдавить из себя и строчки, а все сроки уже подавно горели, - будь проклята эта дурость с неосторожно взятым на себя обязательством! Занзана понимал, что ставит «Печатный дом» в откровенно неудобное положение, задерживая отправку черновиков, которые должны были стать продолжением романа о Королевской Страже, - самой популярной, на минуточку, из его книжных серий вообще, - но поделать ничего с этим не мог. Перо буквально замирало неподвижно в его руках, стоило только занести его над пергаментом, а смятые с глухим, раздраженным рыком исписанные листы набросков сюжета и диалогов один за другим улетали в стену или в окно, тут уж бывало по-разному.

Плохое настроение вкупе со злостью на себя самого, помноженные на уязвленную гордость, выливались еще и в то, что Дзана стоически игнорировал собственное плохое самочувствие. Ему, как полукровке, не досталось дисытанской устойчивости к ядам и хворям… из-за чего маленький, хрупкий, субтильно сложенный Занзана мог свалиться с ног в самый неожиданный для себя момент. Он старался следить за собой и своим здоровьем, прекрасно осознавая эту неприятную особенность своего организма, но увы – иногда случались осечки.

Сидеть и дальше дома, пытаясь бессмысленно корпеть над черновиками, которые так и так отправятся скоро в мусорку, писатель в итоге не видел смысла. В его расписании как раз планировались в ближайшее время пара интригующих встреч, что могли бы пойти на пользу «Печатному дому» - ибо, как известно, привлекать инвесторов стоит «лицом», а ни для кого не было секретом, что именно Дзана и его писанина были причиной финансовой успешности этого маленького, но гордого издательства. Ну а с теми, кто готов был вкладываться деньгами и прочими ресурсами в дело всей их с Бартоломео жизни, Занзана даже иногда позволял себе побыть паинькой, - а также уважить пристойным внешним видом.

У Дзаны, однако, порой возникали весьма неудобного рода проблемы, когда речь шла о сшитой на заказ одежде. Да, когда у тебя в руках позванивает пухлый кошель, набитый золотом, это автоматически делало окружающих очень вежливыми и услужливыми – но не всегда, увы. Его очевидно полукровное, отвратительное в глазах многих обитателей Тор-Шолле происхождение, частенько закрывало перед Занзаной двери многих заведений. В фигуральном смысле, безусловно, - но порой наглость некоторых мастеров переходила ту черту, за которой терпеть и дальше пренебрежение к себе Дзана попросту отказывался. Он был готов переплачивать, ибо осознавал нестандартность своих запросов и неудобство пошива под его фигуру, но, порой, цены взлетали настолько высоко, что иначе чем как плевок в лицо это расценивать было сложно.

Лавку мисс Кэррон Дзане посоветовал один хороший знакомый, прослышав о том, как разругался в пух и прах писатель со своим прошлым портным. Что ж, оставалось лишь надеяться, что слухи не врали, и юная швея действительно так хороша в обращении с иглой, как то велеречиво описывал его друг.

Не смотря на беспокойство, с которым смотрел на него Ликорис, смесок лишь хлопнул увещевающе своего дракона по загривку, взбираясь с некоторым трудом в седло:

- Не смотри на меня такими глазами, братец. Давай, не ленись, тут дороги на пару кварталов. Вперед!

Чешуйчатый зверь тяжко, почти по-человечески вздохнул, и выскользнул сквозь двери денника – под который отводился весь нижний этаж дома-башни писателя, - наружу, прямо на ходу перетекая из змееподобной, крылатой формы в куда более приземистую четвероногую. Дзана тут же с выработанной годами сноровкой дернул за язычок механизма, помогающего подтягивать ремни, и чертыханием покачнулся, чуть не выпав из седла. Почему-то ухватиться за мелкую, отлитую из меди деталь упряжи удалось не с первой попытки, да и перед глазами мелькали какие-то мушки… Но писатель с раздражением только отмахнулся от собственной слабости, направляя дракона в нужную сторону.

К теням да в бездну все это, у него и так слишком много дел, дабы позволить себе разлеживаться.

Нужна улица отыскалась без особых проблем, ровно как и приметная вывеска, напротив которой и затормозил Ликорис, недовольно вскидывающий то и дело свою потешную морду, да ловящий с беспокойством мелкую, противную водную взвесь в воздухе раздвоенным языком. Дзана же, не теряя времени даром, спешился, и погладил друга по изогнутой дугой шее, глядя тому прямо в темно-зеленые, слишком умные и полные немого вопроса глаза:

- Жди тут. И прекрати наконец так смотреть на меня, я быстро, - вяло улыбнувшись, попробовал отшутиться писатель, после чего решительно толкнул дверь, ведущую в лавку портного.

- Мне сообщили, что здесь, вне всякого сомнения, шьют едва ли не самые лучшие наряды в Тор-Шолле. Уважьте же мое любопытство, и ответьте – возьметесь ли за нестандартный заказ? – произнес Дзана, едва оказавшись в сухом и теплом помещении, встряхивая ушастой головой в попытках избавить от капель воды, что осели на волосах. Он решил не тянуть дракона за хвост, и сразу поставить вопрос ребром – ибо был совершенно не в том настроении, дабы вести привычные расшаркивания и ни к чему не обязывающие беседы о погоде.

Отредактировано Дзана Занзана (03.10.2019 02:16:03)