[NIC]Иггчал[/NIC][STA]бойся небес - в них кроюсь я[/STA][AVA]https://s8.hostingkartinok.com/uploads/images/2019/09/8d6d3ce27f67ed129a4eb3ecbde66f5f.png[/AVA]
[indent] Твои родные горы, которые ты помнишь покрытые лесами и водопадами, стоят сухими и мертвыми, как зубы спящего под землей монстра. Ничто не исчезает, но все изменяется - слышал ты когда-то из уст твоей матери (помнишь ли ты ее имени? Помнишь ли свое, Палач?), и твоя родина никуда не ушла, но она умерла, стала искаженным зеркалом твоих воспоминаний. Даже камень под твоими мощными когтями хрупок, как глина - крошится и крошится пока ты держишься крепко на склоне, смотря на горизонт пустым взглядом.
[indent] Это не твое первое возвращение - спустя годы твоей свободы (свободен ли ты, Палач? От нас, от наших цепей и рук, от крови?) ты прилетал сюда не раз, не смотря на то, что ни добычи, ни людей тут нет. Ты чувствуешь себя глупо, почти ребенком, когда ты сидишь на родных скалах и тихо скучаешь по старым денькам, когда ты был молод и полон энтузиазма и уверенности, глупый мальчишка, которого заботили лишь полный желудок и собственная сила.
[indent] Ты не можешь вспомнить чувство полного желудка - в темнице тебя кормили полусгнившей плотью умершего скота, а после ты редко мог найти достойный твоего размера ужин. Даже люди были для тебя не более, чем зубочисткой - в эти времена большинство из них не более кожи да гостей. Большие млекопитающие, твоя любимая добыча, почти полностью пропала. А те, что выжили - монстры, плоть которых кислотой отдается на твоем языке. Теперь ты ешь в основном больших птиц, которых можешь словить в полете, и редкую падаль - ты не привередлив, ты бы не выжил, если бы был таковым.
[indent] Ты не можешь позволить себе привередливости, как и ностальгии - нету смысла сидеть тут в мертвом уголке умирающего мира и чахнуть. Ты разворачиваешься, наверное, в последний раз - это твое прощание, твое “навсегда”. Ты либо покинешь этот континент, либо покинешь мир живых - время покажет.
[indent] Ты отталкиваешься от склона, расправив свои могучие крылья и паря на Юг, в сторону бесконечных вод.

***

[indent] Быстрые воды ручья криво отражали твою морду, подчеркивая царапины на твоем клюве и шрамы на лице. Чистая вода - редкость, и этот ручей наверное не является таким же не загрязненным, как раньше. Но вода с долей прозрачности - лучшая вода в этих временах, так что ты наклоняешься и пьешь, оглядываясь по сторонам и оставляя крылья полуоткрытыми, всегда готовый перейти на оборону или атаку. Ты не любишь останавливаться на земле, особенно так низко от гор - взлететь тебе никогда не было легко, особенно сейчас с учетом недостатка еды. Но пропустить воду ты не можешь, она стоит риска.
[indent] Этот самый “риск” показал себя скоро и в виде громкого, лютого рыка. Ты сразу принимаешь низкую, боевую стойку, смотря в сторону звука. В нескольких метрах от тебя стоит медведь - или нечто, что раньше было медведем. Существо это покрыто острыми наростами, а на морде раскиданы несколько пар красных, гнойных глаз. Медведь-не-медведь рычит снова и пускается в спринт в твою сторону - слишком близко, чтобы ты мог уклониться, но достаточно далеко, чтобы у тебя было время среагировать.
[indent] Ты прижимаешься ближе к земле, впившись в почву своими когтями и закрыв свои крылья на боках. Ты ждешь, следя за каждым шагом монстра словно время стало тягучим, медленным, и когда зверь уже совсем-совсем близко к тебе, ты пускаешься к ему навстречу, ударив его в грудную клетку своей большой головой и откинув его на пару шагов назад, сбив монстра с его лап. Ты не даешь ему шанс встать - впиваешься клювом в горло, левой лапой держа морду зверя, а правой держась за его плечо. Черная кровь вызывает рвотный рефлекс, но ты его подавляешь - только вот твоей реакции на него достаточно, чтобы дать шанс медведю высвободится из ослабевшей на секунду хватки и ударить тебя в морду длинными, острыми когтями передних лап.
[indent] Твой правый глаз теряет зрение от текущей из раны крови, но ты не даешь боли (это даже не настоящая боль - ты знаешь настоящую боль, Палач, помнишь ли ты ее? Не забывай о нас, Палач) ослабить тебя. Ты кидаешься сразу в ответ, более острыми и более большими когтями впиваясь в плечи монстра и, применив всю свою силу, снова опрокидываешь медведя на спину, в этот раз не давая твоей хватке клюва на горло ослабится не на секунду.
[indent] Ты стоишь над разорванным телом несколько минут, тяжело дыша, словно после марафона. Твои глаза не отрываются от потухший очей медведя, застывшие в образе свирепости даже после смерти. Вид этих глаз тебе знаком, как и убийство другого существа, слишком знакомы. Это совсем не то же, что и убийство грифона или дракона, но адреналин битвы и ярость противника сравнимы с твоими дуэлями со своими собратьями.
[indent] Ты не даешь воспоминаниям забрать твой контроль, бросаешь их со всей силы в самый темный и далекий уголок своего сознания и уходишь прочь, сначала помыв морду от крови (твоей? Его? Кровь нельзя полюбому вымыть, глупый Палач), пустившись в воздух и направляясь дальше, к берегам, игнорируя боль в правой части морды.

***

[indent] Одно из достоинств большого размера тела и крыльев - полет сквозь бури не настолько страшен и опасен, как для более мелких грифонов. Пусть видеть ты ничего не можешь через снегопад, ты знаешь, что остаешься достаточно высоко, чтобы не врезаться в дерево или скалу. Ты махаешь редко, сохраняя свою энергию - огромный размах крыльев позволяет тебе парить часами.
[indent] Когда погода успокаивается, ты поднимаешься выше, оставаясь близко к облакам и вдали от чужих глаз. Твои острые очи смотрят вниз в поисках любого признака баллист и живых людей в общем, но в долине видны лишь желтые травы и грязные воды. Ты не расслабляешься, всегда начеку, никогда не позволяя беспечности принести тебе бесславную смерть.
[indent] Ты замечаешь руины некого поселения, явно заброшенного еще в начале бедствий. Ты знаешь, что это - хорошое место для поиска еды, пусть и вид человеческой архитектуры заставляет твои когти сжаться и разжаться от бурлящего в венах гнева.
[indent] Ты подлетаешь ниже, за что твои инстинкты выживания кричат на тебя, но ты их не слушаешь - в этот раз они не правы. Ты остаешься над крышами, осматривая улицы. Решив, что ловушек тут нет, ты аккуратно садишься на площадь - ты был предпочел сесть на здание, но они все выглядят так, что от твоего веса точно пойдут вниз.
[indent] Улицы были узкими и полными хлама. В нескольких свалках ты услышал шелест крыс и сразу же пустился их ловить - пусть они тебе не больше закуски, любая еда хороша. Сумел ты словить лишь две - самых больших, которым не удалось ускользнуть от твоих когтей. Твой желудок далеко не сыт, но твой разум доволен тем, что ты хоть что-то съел. Ты продолжаешь идти вперед, оглядываясь по сторонам и оставаясь на чеку.
[indent] Повидимому, не зря.
[indent] -Кто бы ты ни был и откуда бы не пришёл, проваливай обратно! Это наша территория! Иначе все перья повыщипываем и оставим на съедение местному зверью!
[indent] Голос - женский, сопровождаемый клекотом грифона. Ты останавливаешься, голова высоко поставлена на прямой шее, хвост недовольно бьется из стороны в сторону. Ты не любишь встречать других представителей твоего вида (ты же так хорошо с ними разбираешься! Разбираешь их на части!), а уж тем более целую стаю. Но где есть стая, готовая охранять территорию, есть еда. И ты не хочешь красть у них, не хочешь с ними драться - хочешь улететь подальше, разрушить пару зданий людских и полакомится плотью горделивого мага, но ты остаешься на месте.
[indent] Может, тебе одиноко, пусть ты этого никогда и не признаешь. Может, ты настолько голоден, что готов отталкивать своих же собратьев от их еды. А может, ты услышал знаки грядущей битвы и не можешь себя остановить от любопытства - будет ли кровь пролита, будут ли грифоны убиты?
[indent] Ты не знаешь, почему, не хочешь долго об этом думать, но ты подходишь ближе к зданию-свалке. Ты видишь два силуэта - один светло-коричневый, другой - белый, и оба явно принадлежащих грифонам. Вот только нигде целой стаи грифонов не было - было только эти двое, и они явно не были на одной стороне.
[indent] Ты уже собираешься оставить их в покое, когда кусок здания начинает трястись над двумя, подавая знаки скоро провала. Инстинктивно, ты открываешь свое левое крыло и накрываешь им над головами двух более мелких пернатых - большинство твоих перьев неприятно сгибаются из-за стен, но не ломаются. Через секунду на крыло падают осколки камня и куски дерева, съезжая с перьев, как песок.
[indent] Как только обвал заканчивается, ты возвращаешь свое крыло обратно, мысленно проклиная себя за твое действие, давая только легкому недовольству показаться в твоих глазах.
[indent] - Вы детишки должны быть осторожней, - хрипло говоришь ты, твой басистый голос полон упрека. Ты бросаешь последний взгляд в сторону двоих и начинаешь разворачиваться, продолжая свой поиск еды сквозь улицы руин.

Отредактировано Суирен (16.09.2019 12:16:23)

Дни и ночи Зундаемиирандуска были полны тяжких, тоскливых дум.

Никогда еще его мысли не уподоблялись тяжким, неподъемным каменным глыбам, которые приходилось ворочать со стонущим скрежетом и скрипом. Но ужасный груз окружающей действительности, полной отчаяния, запустения, дышащей не иначе чем самой смертью, печатью отчаяния лег на чело дракона – обращая его легкий, светлый и полный прежде огня разум в страшное, темное место. Там не было больше музыки высших сфер, гармонии напевов и речитатива голосов, что хором зачитывали тексты баллад и древних сказаний. Нет, теперь в сознании золотого зверя царила лишь пугающая тишина, да тяжелое, неподъемное осознание того мрачного ужаса, что пришлось пережить этим землям.

Он ступал легко и изящно, почти не тревожа дорожную пыль. Сложенные плотно крылья диковинным плащом укрывали Зундаемиирандуска, что шел вперед, подобно призраку солнца, подобно отблеску тепла и света, которого этот разрушенный человечий город не видел уже так давно. Его узкая, тонкая морда порой поворачивалась из стороны в сторону, пока удивительный змей взирал, не моргая, своими опаловыми, многоцветными глазами на очередное свидетельство всеобщей гибели и запустения – дабы после все так же молча, подобно золотистой тени, двинуться дальше, скользя неспешно вдоль разрушенной улицы.

Лишь тихий, едва уловимый шелест чешуи отмечал путь Зундаемиирандуска, стража древних песков.

Он был столь же неуместен в этом пейзаже, как расцветший посреди зимы летний цветок. Слишком яркий, слишком изящный, слишком чуждый самой этой земле – словно бы он не живое существо из плоти и крови, а оживший по недоразумению высших сил кусочек старинной баллады, которому нет места в унылой скорби серых, лишенных жизни дней. Солнечный свет, что играл на гладкой, сверкающей чистым золотом чешуе, отбрасывая во все стороны причудливые блики, в своей неуместности лишь подчеркивал эту дихотомию, окончательно делая Зуна подобным кусочку, что выпал из общей мозайки… И был неумелой рукой вложен в иную, новую картину, не находя в ней итоге для себя места.

Весна, пора расцвета и пробуждения, словно не затронула этих мест. Он не видел начала новой жизни, не мог углядеть ни единого признака того, что измученная, заснувшая во время долгой зимы земля начинает вновь просыпаться, отогретая теплым дыханием нового сезона. Это тревожило золотого дракона, что видел в этом противоестественном нарушении цикла очень дурной знак… не менее дурной, чем то, что на своем пути он еще не повстречал ни единой живой души.

Редкие и тощие, дикие звери, что становились ему добычей, были не в счет – хотя то, сколь скудны были дичью эти угодья, не могло не обратить на себя внимание Зуна, еще больше омрачая настрой стража. Нет, он не терял упрямо надежды, ища тех, кто мог пережить разверзнувшийся здесь ад.

Но надежда эта таяла с каждым днем все сильнее и сильнее, оставляя на своем месте лишь сосущую пустоту в груди.

Потому-то, когда вдалеке раздался шум, грохот, и в небо над покосившимися крышами взмыл вдруг столб пыли – Зундаемиирандуск вкинул голову, бесстрастный внешне, но трепещущий внутри, словно напряженная струна. Он слышал, он слышал клекот!

Дракон, не медля боле, развернул с шелестом свои сияющие золотом крылья, и взмыл стремительно в небо, подобный танцующему сполоху пламени. Пируэт, еще один, и еще – и вот его немигающему взору открывается картина разрухи – но разрухи недавней, сотворенной лишь только что, и даже пыль еще не успела улечься, скрывая под собой все следы. Движение фигур, тени, что стремительно ускользают прочь, сокрытые невольно этой завесой… и белоснежный, украшенный темными точками, будто звездами, крылатый собрат, что взвился навстречу солнцу и небу, биением своих крыл разгоняя прочь пыльное облако!

Диковинный облик, не знакомый Зундаемиирандуску, немало сбил его с толку – но звуки вполне отчетливо узнаваемой речи, которая не могла принадлежать более никому, кроме как другому разумному… Это решило все:

- Dif-tor heh smusma, - пророкотал он, с шелестом и шорохом опускаясь на каменную приступку, соседствующую с той, на которой балансировал отчаянно покрытый перьями сородич. – Долгой жизни и процветания.

Дракон замер, неспешно, неторопливо сворачивая свое гибкое тело плотными кольцами, не сводя переливающегося всеми цветами радуги немигающего взгляда с бело-черного птичьего брата. Удивительный облик, отметил про себя пустынный философ.

- Я не несу угрозы, пернатый брат, - низким, рокочущим голосом уведомил грифона Зун, сочтя нужным обозначить чуть более ясно свою позицию. – Лишь жажду понять… о какой райской земле ты говориш-ш-шь?

Бархатистый и глубокий, глас змея в последний момент сорвался на мягкий, шипящий шелест – словно шелест песка, пересыпаемого с ладони на ладонь. Узкая, изящная пасть пустынного стража приоткрылась, и он тронул воздух раздвоенным языком, впервые за все это время прикрыв мимолетно глаза мутноватой пленкой внутреннего века, наконец-то моргнув.

[NIC]Зундаемиирандуск[/NIC]
[STA]Самум[/STA]
[AVA]https://funkyimg.com/i/2XnWp.png[/AVA]
[SGN]Never laugh at a live dragon![/SGN]

Отредактировано Дзана Занзана (30.09.2019 13:14:29)

Вопрос явственно заставил Зундаемиирандуска задуматься.

Время тянулось мучительно медленно, пока дракон, шелестя чешуей, свивался все более и более плотными кольцами, прижав тесно к телу гибкие и длинные крылья. Его опаловые, переливающиеся всеми цветами радуги глаза загадочно сверкали, меняя цвета неспешным калейдоскопом – и пусть в них не было видно ни зрачка, ни белка, лишь безграничное буйство красок, было отчетливо понятно, что смотрит золотой змей прямо на Ишерма. Не мигая, не отворачиваясь, лишь перетекая неуловимо и неспешно из одной позы в другую, издавая при этом шелест, подобный тому, как шелестит, осыпаясь, горячий песок.

Ищет ли он землю за океаном? Место, где нет той страшной чумы, что поразила измученную природу здесь, по вине людей?

- Нет, - последовал короткий ответ, когда дракон все же соизволил приоткрыть узкую, тонкую пасть и проронить это слово – тяжелое и мрачное, словно камень, что уронили в глубокую и черную воду.

- Нет, я не ищ-ш-шу такого места, пернатый брат. Мне ведома земля, где нет болезни и голода, где почва плодородна и дышит теплом, где вода чиста, подобно хрустальной слезе, - продолжил змей, однако, свою неторопливую речь, опуская голову ниже и прикрывая яркие, отливающие разноцветными сполохами глаза мутноватой пленкой внутреннего века, моргая с такой же раздражающей неспешностью, что и ведя разговор.

- Там много добычи и нет бескрылых, лишенных чешуи отпрысков Потерянного Племени. Или, как ты назвал их, пернатый брат, людей, - уточнил Зундаемиирандуск, и его сверкающую золотом морду озарило странное выражение… Словно бы он обнажил разом все зубы, и стоило бы счесть это за угрозу, за знак, предваряющий нападение – если бы не шипящий, тихий звук, откровенно похожий на смешок, что издал в этот миг дракон. У него, резонно, не было клюва и перьев на загривке, дабы выражать эмоции так же, как то делали грифоны…

А потому лишь с некоторым запозданием его собеседнику стало понятно, что змей смеется. Смеется!

- И если считать океаном море бескрайних песков, то нет, не ищу я той райской земли. Ибо то, о чем ты ведешь речь – дом мой, что знаком до каждого камня, и путь куда выжжен в сердце моем на веки вечные.

С шуршанием, гораздо более громким, чем раньше, дракон неожиданно распустил кольца своего гибкого и длинного тела – с явственно небывалой для него поспешностью, но все еще утомительно неторопливо для кого-то, вроде Ишерма. Золотой ящер поднялся на все четыре лапы, балансируя изящно и грациозно на той каменной приступке, что служила ему насестом, и с мягким шорохом развернул крыло, сверкающее чистым металлом в неверном свете тусклого дневного светила.

- Имя мне – Зундаемиирандуск, сын Зултанкраликса и дитя Юолонзалиакс, - провозгласил змей, и опустил величаво увенчанную короной из рогов голову, отвешивая грифону, ни много, ни мало, церемонный поклон. – Смеющийся Страж Солнца буду я, дитя севера, на языке твоего народа... Но ты можешь обращаться ко мне просто "Зун".

Дракон повернул свою морду к грифону боком, словно птица, что взирает внимательно на что-то очень-очень для нее интересное. Последняя фраза явно смазала эффект от изысканного, высокопарного ритуального приветствия, однако, не сжалиться над бедным пернатым Зундаемиирандуску попросту не позволила совесть – тот и без того выглядел слишком напуганным и ошарашенным, дабы еще требовать от него соблюдения полного церемониала. Да и известны ли похожему на птицу собрату такие тонкости и нюансы драконьего этикета, было большим вопросом.

Откровенно неважным вопросом, учитывая текущую ситуацию.

- Скажи мне, дитя севера, каково твое имя? – пророкотал, наконец, Зун, трепеща тонкими, змеиным ноздрями, втягивая в себя воздух. Невежливо было это, так очевидно принюхиваться, ведя с кем-то беседу, но не заинтересоваться совершенно новым для себя запахом собеседника змей попросту не мог.

[NIC]Зундаемиирандуск[/NIC]
[STA]Самум[/STA]
[AVA]https://funkyimg.com/i/2XnWp.png[/AVA]
[SGN]Never laugh at a live dragon![/SGN]

Отредактировано Дзана Занзана (24.10.2019 02:22:10)

Бедное дитя, подумал Зундаемиирандуск. Как же силен страх, что терзает его…

Черным дым, густой, смрадный, несущий в себе ароматы гниения и разложения, был неправильным – и будил в драконе древнюю ярость, что призывала его бороться со всем нечистым, чуждым этому миру. Он изогнул гибкую шею, глядя назад, там, откуда шла беда: и меж клыков его приоткрытой пасти заплясали отблески первородного пламени, чей жар был способен плавить даже самые кости земли. Лишь слова пернатого собрата удержали змея от того, чтобы ринуться в битву, рвануть навстречу этому источнику тлена, выжигая его пламенеющим гневом, что рождался сейчас в самых глубинах солнечной души Стража.

Фыркнув, и выдув попутно чешуйчатым носом пару слепяще ярких искр, золотой дракон взвился в небо, расправляя широко свои сияющие солнечным огнем крылья. Битвы с извечным злом подождут иного часа, когда под его опекой не будет испуганного детеныша – а то, что Ишерм, пернатый, бедный сородич, был ближе всего именно к детенышу, а не молодому и полному огня змею, Зуну было как никогда отчетливо ясно.

Он привычно лег на крыло, ловя восходящий воздушный поток, и без особого труда последовал за грифоном, куда бы тот его не вел. Золотой дракон был терпелив, и безгранично безмятежен, ничем не выдавая обуревавшего его недавно гнева, что еще клокотал где-то в глубине могучей груди, но был усмирен холодным и ясным разумом. Не время.

Его пламя испугает этого бедного ребенка.

- Ты задал мне вопрос, о дитя снежных вершин, - спустя какое-то время, когда молчание уже не имело смысла, свист ветра и шелест вздымающихся мерно крыл перекрыл рокочущий, глубокий голос дракона. – И я отвечу на него.

Сравнявшись в полете со своим невольным проводником, Зундаемиирандуск повел неуловимо крыльями, трепеща на ветру тонкими, солнечно-золотистыми перепонками – и нырнул ниже, плавно перемещаясь в полете куда-то под Ишерма, давая тому преимущество в высоте. Так, полагал огненный змей, он будет меньше пугать пернатого детеныша, демонстрируя очевидно свое доверие и подставляя мирно загривок его когтям. То, что этим самым когтям вряд ли хватит силы разодрать живой, солнечный доспех, в который был закован Зун с рождения, дракон скромно решил не озвучивать.

- Цель моя лежит в поиске, поиске тех, кто сам – магия, живая плоть и кровь этого мира, - пророкотал он, продолжая свою речь. – Ибо мир страдает, корчась в агонии. Земля эта – что гниющая рана, отравляющая могучего зверя, и зверь тот не простит боли, что причинило ему Потерянное Племя. Знай же, Ишерм – я пришел сюда не как палач, но как вестник.

Дракон чуть повернул свою узкую морду прямо в полете, взирая снизу-вверх на грифона своим переливающимся, подобно опалу, глазом:

- Великое горе обрушится на тех, кто преступил законы мироздания. Боль и страдания породят лишь большие боль и страдания, и цель моя – найти тех, кого оплакивает горько сама мать-земля, объять своими крыльями, и защитить от грядущих бед. Ты – один из таких потерянных детей, Ишерм, о потомок снегов и ветра, и я поведу тебя смиренно за собой в обетованный край, коли ты того возжелаешь.

[NIC]Зундаемиирандуск[/NIC]
[STA]Самум[/STA]
[AVA]https://funkyimg.com/i/2XnWp.png[/AVA]
[SGN]Never laugh at a live dragon![/SGN]

Отредактировано Дзана Занзана (07.11.2019 02:49:06)